– Соседка могла ошибиться. Вероятно, она разговаривала с Игорем Степановичем раньше, до командировки.

– Мы навели справки – ни в какую командировку Грибова не посылали.

– Значит, Тамара Александровна обманула меня? – изобразил удивление Перов.

– Зачем же ей обманывать родственника? – опять заговорил Лобов. – Скорее всего – вы нас обманываете.

– Даю честное благородное слово… – начал было Перов.

– А может, слово офицера? – перебил его чекист.

И тут случилось то, чего не предполагал даже Лобов, – Перов бросился к двери. И сразу же отпрянул назад – на пороге встали двое рабочих из оперативного отряда.

– Нервишки шалят? – насмешливо бросил Лобов.

«Учитель» понуро вернулся на свое место.

– Извините, нервы и правда ни к черту. Этот мятеж, это исчезновение Игоря Степановича… Да, я виделся с ним, признаюсь… Мы с Тамарой Александровной пытались отговорить его от участия в этом бессмысленном восстании. Он и меня убеждал присоединиться к мятежникам, но я человек сугубо штатский, политикой не занимаюсь. Категорически отказался, поверьте…

– Вы арестованы, господин офицер! – неожиданно кончил допрос Лобов. – Подумайте, стоит ли дальше выкручиваться…

Перова обыскали. В кожаном бумажнике лежали деньги, паспорт, фотография молодой красивой женщины в белом платье. Больше Тихон ничего не нашел, передал бумажник Лобову.

– Вы уверены, что он офицер? – обратился Тихон к чекисту, когда они остались в кабинете вдвоем. А вдруг я ошибся?

Лобов объяснил:

– Сел прямо, не развалился. Привычка с кадетского корпуса, это из него кислотой не вытравишь. Пятки вместе, носки врозь на ширину винтовочного приклада. Шаг с левой ноги. Поворот через левое плечо. Головной убор в левой согнутой руке. Так что, Тихон, не обманулся ты – у меня на их благородия глаз наметан. Перов – фронтовик. Видел – на скуле шрамчик? Пуля по касательной прошла. А чин у него небольшой. Ну, скажем, подпоручик или поручик. На фронте взводом или ротой командовал.

– А может, майор?

– Да нет, старшие офицеры в боевых порядках в атаки не ходили. И возраст для майора маловат.

– Зря вы прервали допрос. Сейчас бы и узнали, в каком он звании.

– Повторял бы одно и то же, только время бы потеряли.

– Вызовем жену Грибова?

– Пока подождем, пусть в себя приходит. Ты говорил – Перов похож на офицера, который возле Алумова был. Значит, Степан Коркин его тоже мог заметить. Покажи-ка ему этого «учителя». А я буду у вас через день. Узнаю, нет ли сведений о Грибове в Губчека…

Степан Коркин офицера в учителе не опознал. Несмотря на это, Тихон утром вызвал Перова на допрос. Тот слово в слово повторил, как пытался отговорить дядю, как весь мятеж отсиживался в Вилине. Тихон дал ему выговориться.

– А ведь я вас узнал, Перов.

– Вы? Меня?.. Ошибаетесь, мы впервые встретились с вами в этой комнате.

Тихон многозначительно произнес:

– Шестого июля вы были во дворе фабрики Укропова, когда там хотели расстрелять рабочих Заволжских мастерских. И я стоял у стены. Но, как видите, живой.

– Рад за вас, – спокойно ответил учитель. – Только там, где вы говорите, меня не было. Повторяю – весь мятеж я не выходил из дома.

– А если мы вызовем Тамару Александровну?

– Она подтвердит мои слова.

Тихон начал терять терпение:

– И Алумова вы не знаете?

– Не слышал такую фамилию, – равнодушно сказал Перов и зевнул. – Извините, не выспался, в камере шумно…

Так, ничем, кончился этот допрос. От Лобова Тихону попало:

– Можешь вызывать Перова хоть каждый день, а проку от этого не будет, – отчитывал его чекист. – Где у тебя доказательства, что он участвовал в мятеже? Нет! Сам он не сознается, а своими вопросами ты только подсказываешь ему, как вести себя, о чем промолчать!..