– Прошу меня простить – оглядывая себя, проговорила Аделия – в столь поздний час, отвлечь Вас ото сна!

– Я никогда не сплю в этот час, мисс Монтескьери – с его лица, постепенно сходило удивление. Он кивком головы указал в сторону выхода. На мгновение засмотрелся на раскрытый ящик, и сожалеюще добавил – чёртовы крысы, бездонные их желудки… – он хотел продолжить, но решив, что речь будет, не благого характера, поспешил, на улицу.

– Мисс Монтескьери, я Вас прошу, не стоит путешествовать, такими способами, это небезопасно – старик аккуратно положил ключ в карман, оглянулся в сторону дома, и прикусив папиросу, как можно тише продолжил – я не спускаю, с этого сарая глаз, уж извините, что так грубо, но он мне не вселяет уверенности.

– Мистер Паттерсон, будете любезны, проводить меня, до главной дороги – желая, как можно скорее, увидеться с Бернардосом, сказала она, заметя, как изменился мужчина в лице, так как отвык уже, слышать свою фамилию. Для него стало рядовой нормой, откликаться, на ворчуна Джерри – мне нужно встретить одного человека, только вот теперь, я не знаю, где его искать. Я слышала только, что карета остановилась, послышались какие-то крики, и тишина. Мне очень страшно, за него, мистер Паттерсон, Вы же мне поможете его отыскать? – Аделия остановилась, и крепко сжав руку старика, продолжила – пожалуйста!

– Такого высокого, молодого человека, с которым, вы когда-то из жалости, спустили всех моих собак? – он лукаво улыбнулся, и указал движением глаз в сторону своего крыльца – мне так кажется, что, это тот, кого Вы искали, мисс Монтескьери.

Аделия растерянно всматривалась в красивый мужской силуэт, неподвижно стоящий у деревянной опоры.

– Икер? – не решаясь, осторожно и тихо подходила к нему она.

Её воспоминания, отстранённо сталкивались с реальностью, не находя, тех черт, которые врезались в память. Невольно, перед ней вырос, двенадцатилетний мальчик, скромный и смущённый, который редко смотрит в глаза, печально улыбается, и стеснительно, не решаясь, берёт за руку, ведя за собой. А тот молодой мужчина, который предстал перед её глазами, просто двойник, выдающий себя, за друга детства. Плотно прилегающий к телу, чёрный камзол, имеющий узкие полы, стоячий воротник – всё так же, как и прежде, его вкусы не изменились, не удивительно, что и отсутствовали на запястье кружевные манжеты, выводившие всегда из себя его скромную натуру, хотя мода, так и проповедовала, этот белоснежный атрибут.

– Ты как всегда, не изменяешь себе, но тебя, если честно я не узнаю – она смущённо опустила глаза, густо покраснев, её обрадовало, что тень от фонаря, скрывает лицо.

Аделия неимоверно волновалась. Ей больше чудилось, что это, совершенно незнакомый парень, он присутствовал в её мыслях и снах, она имела возможность с ним общаться, и даже существовать под одной крышей, вот только сейчас, всё это предательски опустилось, оставляя только то, что начинать, придётся с нуля, повторно привыкая, и подстраиваясь под повзрослевший характер.

– Боже мой, Аделия – прошептал, улыбаясь испанец. Он взял обе её руки, и крепко сжав их, продолжил – я думал, что уже больше никогда не прикоснусь к тебе.

Он робко и предельно нежно, потянул Аделию к себе, она ответив на его порыв, прижалась головой к груди, в которой барабанной дробью, колотилось сердце.

– Икер, мне так их не хватало – она закрыла глаза, слушая его шумное дыхание.

– А я удивляюсь, как смог прожил пять лет, не видя, не ощущая тебя.

Икер Бернардос, имел неосторожность, допустить в себе смелую мысль, развивая её на протяжении нескольких лет, посчитал, что просто обязан, воплотить её в жизнь. В его душе, тогда ещё юной и ранимой, рождалось странное чувство тоски, когда, заботливый Лансере, отводил каждого, по своим комнатам, укладывая в постель. Икеру, не разобравшемуся тогда в себе, было обидно, что Аделия, резвилась словно ветер, смеялась, и вела себя равнодушно, уходя спать, тогда как он, потускнев, начинал отсчёт часов до утра. Икер, был вполне симпатичен, и даже красив, на него с интересом, заглядываются юные особы, но он ими интересоваться, совсем не спешил, его интересом, была учёба, он стремился добиться высоких результатов, стремился оправдать надежды Лансере. Он был поглощён Аделией, только она одна, была выше его стремлений к познаниям, она одна была тем человеком, сравнение которому, не существовали. В свою очередь графиня, не спешила обременять своё сердце, оно пустовало, и её это совсем не смущало. Гордясь обладанием такого преданного человека, верного друга, и просто замечательного человека, она ликовала. Нет, не из циничного эгоизма или выгоды, ей было приятно внимание, трепетное, покорное, целиком отдающее себя. Аделия, часто злилась на саму себя, проклинала, что не преподносит ничего в ответ, принимает, но не отдаёт. Она уважала его, бесспорно, за разговором, могла обнять, взять нежно за руку, даже, кротко поцеловать, в раскрасневшуюся щёку, но это было, не голосом сердца, а нежным шёпотом уважения.