– А вот тебе и волшебный помощник. Между прочим незаменимая в уборке вещь. Хочешь попробовать?Маманя подняла веник и стала его внимательно разглядывать: – Ни в коем случае! Она уже попробовала! И нам всем это не понравилось. – Громкий мужской баритон шёл откуда-то сверху.

Визгливые интонации смутили Альку. Маманя тут же отреагировала:

– Зигфрид, может ты выйдешь к нам? Нехорошо обсуждать людей за спиной. Тем более они не могут тебе ответить.

– Чисто географически я не за спиной, а над вашей протеже и всей этой дурацкой ситуацией в прямом и переносном смысле. Но так и быть. Снизойду. Только переодену бабочку и кальсоны.

Сверху послышалась какая-то возня. Потом что-то громыхнуло, как будто опрокинули металлический таз. Дальше кто-то заскулил и наконец всё стихло. Алька втянула голову в плечи и испуганно прошептала:

– Это кто?

Маманя поставила перед ней большую деревянную миску с пшённой кашей.

– Это Зигфрид. Вампир.

Девушка вздрогнула. Гоблин упоминал его в первый день. Но называл безобидным. Сейчас Алька не была в этом так уверена.

– Он злой?

– Скорее вампир, чем злой. Да ты и сама увидишь. Просто не давай ему спуску, тогда отцепится быстрее.

Алька взяла было ложку, но есть не смогла. Надо было как-то успокоиться. Хорошо, что рядом в кухне горел камин. На плите варилось ароматное какао. А рядом была толстуха с добрым лицом. Алька уже практически свыклась с внешней нелепостью её наряда. И странная мысль вдруг возникла в её голове: является ли чудной внешний вид признаком неудачника?

Вампира всё не было. Возможно выбирал наиболее подходящие случаю кальсоны. Гоблин так же домой пока не вернулся. И почему-то стало на душе тревожнее. Это было неразумно. Она практически не знала этого застрявшего в детстве парня. Но именно он привёл её в «Последний приют», когда Алькин мир рухнул.

Гнетущую тишину прервала маманя.

– Вижу кусок в горло не лезет. Может свой веничек опробуешь? Ты ведь сегодня такая молодец. ГДФ так просто вениками не разбрасывается!

– Я молодец? – Алька растерялась.

– Конечно, молодец. Пусть в городе постигла неудача. Значит что-то не хватает тебе для разгадки. В следующий раз ещё попробуешь. Согласна?

– Конечно, попробую. Но я как будто вычеркнута из жизни. Вроде здесь и одновременно с этим нет меня.

– Потерянная душа, одним словом. Но я про другое. Ты согласна, что ты молодец?

В этот момент опять раздался визгливый баритон сверху.

– Радость моя, на кого вы изливаете бальзам мудрости и тратите харчи? Она сейчас либо начнёт жеманничать, либо отнекиваться и в результате опять обесценит свои попытки хоть что-то изменить. Кончится тем, что она в очередной раз поделит свою жизнь на ноль и нас вместе с ней. А я эту особу ещё за прошлый раз не простил.

Алька прошептала:

– А что случилось в прошлый раз? Вы говорили, что ему стало плохо?

Маманя хихикнула и прошептала:

– Ну в чём-то Зигфрид прав. Когда ты «поделила свою жизнь на ноль», ситуация была настолько экстренная, что мы несколько превысили допустимую скорость. И Зигфрид прикусил себе язык. Потом целый вечер страдал. Я принесла ему миску со льдом. Так он и провёл весь вечер – охлаждая пострадавший язык и самолюбие.

– Бедный. Интересно, что случается с вампирами, которые кусают сами себя?

Ответ опять прозвучал сверху:

– Радость моя, они мстят. Долго. Жестоко. До полного уничтожения жертвы. Ну так что у нас с обесцениванием? Я прав?

Маманя подмигнула Альке и та покраснела:

– Я сегодня пыталась выяснить что случилось. Целый день. И у меня не получилось. И это страшно. Очень.

Девушка вконец смутилась и замолчала. Маманя пришла на помощь.