– Расскажите о полете.

Эти слова не означали то, что ей обязательно надо было произносить слова вслух. Мария просто откинулась на спинку кресла и попыталась еще раз прокрутить в голове все детали полета. Позже Антонов снимет показатели с компьютера самолета и сравнит их с этими. Разница восприятия полета «до» и «после» позволит создать корректирующую программу, которая поможет пилоту принимать решения в несколько раз быстрее, а также исправлять действия пилота более низкого класса или того человека, который обладает меньшими нейропсихическими способностями, чем Мария.

На вспомогательном канале по-прежнему бежали полоски эмоционального состояния пилота. Неожиданно Антонов увидел на этом поле какой-то сигнал, который сначала определил как помеху. Присмотревшись, он понял, что нитевидный сигнал имеет необычный желто-голубой цвет.

В это время датчик физического состояния женщины сканировал брюшную полость. Получалось, что излучение исходило именно оттуда. Странный сигнал! Антонов включил фильтры, но сигнал не пропал, а, наоборот, прибавил в цвете. Прибавил мощность фильтров, но добился только того, что сигнал развалился еще на несколько оттенков. Сомнений не было: он исходил из брюшной полости и принадлежал не женщине. А такое могло быть только в одном случае.

Андрей задумался. Имеет ли он право задать сейчас этот вопрос женщине, или, возможно, это сугубо ее личное дело, которое не имеет отношений к их проекту. Но задумался лишь на секунду. Любое отклонение в организме и психическом состоянии женщины имеет отношение к проекту. Поэтому он не только должен, но и обязан спросить.

– Мария Анатольевна, вы беременны?

На экране компьютера всколыхнулось целое море эмоций. От возмущения до смущения. А затем абсолютно ровным голосом она произнесла:

– Задержка недели две.

Антонов прикинул в уме. Ну да, примерно в это время в утробе матери у эмбриона начинает формироваться головой мозг, а значит, источник для импульсов.

– А отец знает?

– Чей отец? – Мария не поняла вопроса. – Мой или… его?

У нее не повернулся язык сказать «ребенка».

– Твой, конечно. Мне нет дела до мужчин, с которыми вы встречаетесь.

– Жаль, а ведь это мог быть и твой ребенок.

Антонов с силой сжал кулаки…

Андрей Антонов. Десять лет назад.

Еще десять лет назад, когда Андрей только задумал создать свою систему, он проводил в доме у Руденко довольно много времени. Естественно, Андрей не мог не обратить внимания на дочь академика, весьма шуструю студентку-первокурсницу, которая постоянно забегала к ним на кухню то за чаем, то хлеб отрезать. Вроде бы по делу, а на самом деле, чтобы стрельнуть глазами в рослого и красивого парня. Постепенно между ними родилось чувство, которое однажды летним вечером толкнуло их друг к другу. Толкнуло и закружило в диком, неистовом любовном танце.

Как-то вечером Мария заехала за Андреем к нему в лабораторию. Она тогда располагалась в одном из полуподвальных помещений факультета аэродинамики и летной техники Физико-технического института. Андрей долго не выходил, и Мария тогда сама спустилась к нему. Андрей возился над микросхемой, которая почему-то не хотела реагировать ни на какие сигналы. Он сидел с разогретым паяльником в руке и пытался понять, почему сигнал не проходит.

Мария подошла сзади и, закрыв ладонями ему глаза, стала ждать, когда он ее узнает. Андрей, вместо того чтобы включиться в игру, резко сорвал ее руки и раздраженно вскрикнул: «Маша, не мешай мне. Видишь, ничего не выходит!» Срывая руки с лица, Андрей так сильно схватил ее за пальцы, что Мария даже вскрикнула от боли. Именно в этот момент на экране компьютера пробежала первая цветная полоска. Оказалось, что энергетическое поле Марии было такой силы, что сенсорные датчики улавливали ее импульсы даже без платиновых антенн. Сигнал, правда, был очень слабый, но, тем не менее, он был вполне различим. Полоска была коричневого цвета и означала крайнее недовольство девушки, которое, правда, очень быстро сменилось любопытством. Это чувство у девушки проходило как цвет морской волны.