– Есть обращаться к вам по имени и отчеству! – просиял он, будучи твердо уверен, что уже сегодня вся команда будет знать об этом – «матросский» телеграф работал без сбоев.

Макаров крепко пожал руку гардемарину, и, не удержавшись, обнял его. А затем произнес:

– Так держать!

– Есть так держать! – с повлажневшими от счастья глазами ответил Андрей на напутствие командира.

Вахтенный офицер стоял рядом, смущенно переступая с ноги на ногу…

После ужина в кают-компании, когда вестовые убрали посуду и столовые приборы, со своего места во главе стола поднялся старший офицер.

– Господа офицеры! Разрешите от имени нашего командира и от себя лично поздравить гардемарина Чуркина с первой совместной вахтой в качестве дублера мичмана Небольсина.

Андрей, смущенный словами старшего офицера, встал со своего места.

– Вы все, за исключением штурманов и механиков, безусловно, помните свои первые совместные вахты на мостике во время прохождения стажировки на кораблях после окончания Морского корпуса.

Строевые офицеры дружно закивали головами.

– Так вот представьте себе, – продолжил он, – что этот юный гардемарин во время первой совместной вахты самостоятельно в присутствии командира выполнил поворот через фордевинд, самый трудный, как вы знаете, поворот судна! И выполнил его достаточно успешно без чьей-либо помощи.

Раздались возгласы удивления и восхищения. Все повернули головы в сторону Андрея.

– А посему Степан Осипович просил передать вам, что он уверен в вашей дальнейшей успешной службе на флоте.

– Спасибо вам, ваше высокоблагородие, и их высокоблагородию господину командиру за добрые пожелания! – дрогнувшим голосом произнес Андрей.

– Так дело не пойдет! – с напускной строгостью сказал старший офицер. – С сегодняшнего дня разрешаю вам, господин гардемарин, обращаться ко мне и ко всем офицерам «Витязя» по имени и отчеству. Тем более что наш командир уже разрешил вам это делать по отношению к себе. Не так ли, Андрей Петрович?

– Так точно, Андрей Андреевич!

Офицеры многозначительно переглянулись.

– Что же касается гардемарина Черняховского, – тот встал со своего места, – то это же разрешение распространится и на него после того, как он самостоятельно выполнит поворот судна, – примирительно заключил старший офицер. – А вы, Владимир Владимирович, как его наставник, доло́жите мне об этом.

– Есть доложить, Андрей Андреевич! – встал мичман Шаховской.

На горизонте показалась заснеженная вершина пика острова Рисири. Его белоснежный конус увеличивался на глазах, как бы вырастая из воды. Впечатляющее зрелище!

Затем севернее показался и гористый остров Ребун. И «Витязь» взял курс на пролив между ними. Теперь он, идя под парусами, все чаще стал ложиться в дрейф для взятия проб воды и грунта.

Еще до прихода во Владивосток доктор Шидловский серьезно заболел, и Макаров был вынужден списать его на берег для отправки на лечение в Петербург. И теперь всеми гидрографическими работами стал руководить старший штурман поручик Розанов.

На переходе от мыса Поворотного до острова Рисири Андрей со своей группой регулярно, через каждые четыре часа, брал пробы воды батометром[43]. Теперь же пришла очередь поработать и группе Алексея – глубины уже позволяли брать пробы грунта щипцами, одолженными у телеграфистов, которыми он был весьма доволен.

Взяв очередную пробу воды, Андрей поднялся на мостик.

– Прошу разрешения, Аркадий Константинович, продолжить совместную вахту!

– Добро, Андрей Петрович! Как успехи на гидрологическом фронте? – с долей ревности спросил тот, так как ему пока доверяли лишь замерять температуру воздуха во время его вахт.