На «Ахиллесе», шедшем вторым в строю, негромко переговаривались два впередсмотрящих. Один из них, по имени Арчер, одетый в непромокаемый дождевик, застегнутый до самого подбородка, и черную вязаную шапочку, которую он натянул на лоб до бровей, так что оставались видны только грустные глаза и рот, уголки которого были меланхолично опущены вниз, широко зевнул и пробормотал:

– Какой я видел прекрасный сон!

Его товарищ отнесся к словам с полным пониманием.

– Кто была она? – поинтересовался он.

– Это была не она, это был…

Прошедший мимо офицер тихо, но внушительно проговорил:

– Арчер, Барнс, прекратите разговоры.

Выждав некоторое время, Арчер продолжил свое тихое повествование, при этом его губы едва шевелились.

– Это был он!

– Он?

– Ну да, – продолжил Арчер шелестящим, почти загробным голосом. – Именно он. Я был в отеле «Риц» в Лондоне, а наш главный надсмотрщик, – он мотнул головой в сторону, – оказался там портье. Я отправил его под проливным дождем за такси, а когда он вернулся, послал за другим, сказав, что мне не нравится цвет приехавшей машины.

Его друг тихо фыркнул. Арчер был признанным остряком в своей вахте, а даже самая незамысловатая шутка помогает скоротать время, которое перед рассветом тянется особенно долго.

На «Эксетере», замыкавшем строй, Билл Ропер передал капитану Беллу чашку какао:

– Ваше какао, капитан.

Белл взял чашку с густым сладким напитком и вежливо сказал:

– Спасибо, Ропер. Как вы находите погоду сегодня утром?

– День будет хороший, посмотрите, небо просто-таки усыпано звездами.

Дул легкий ветерок. Белл остановился рядом со штурманом и посмотрел в бинокль.

– Будьте внимательны, штурман, – сказал он. – Флагманский корабль изменил курс на несколько градусов. Коммодор вполне мог сделать это специально, чтобы проверить наше внимание.

Два корабля впереди уже были отчетливо видны – черные силуэты на фоне серо-зеленого моря. Стала появляться линия горизонта.

Конец ознакомительного фрагмента.