– Что может сделать мне василевс ромеев? – небрежно усмехнулся Святослав. – Войну мне объявит? Тогда я отниму у ромеев Тавриду, и не пущу купцов греческих ни на Дон, ни на Днепр.

– Не будил бы ты лихо, княже, – предостерег Свенельд. – Империя ромеев нам не по зубам! Правь во славу своей отчиной и дединой и не рви куски из дальних царств.

– Верные слова! – поддержал Свенельда Перегуд. – Лучше соблюсти договор с ромеями. Повоевать болгар и вернуться домой, взяв свое на болгарских землях за труды ратные.

– Я уже определил плату за свои ратные труды на Дунае, – твердо произнес Святослав. – Я возьму себе провинцию Делиорман. А Переяславец будет моим стольным градом на этих землях.

Дело было перед обедом и кто-то из воевод заявил, что пора бы за стол. Продолжать этот разговор воеводам явно не хотелось.

После полуденной трапезы Свенельд встретился со Святославом уже с глазу на глаз.

– Ответь мне, князь, чем ты станешь расплачиваться с войском? – промолвил старый варяг. – Ты привел с Руси на Дунай пятьдесят тысяч воинов. Сговаривая под свои стяги ратных людей из древлян, северян, кривичей, радимичей, ты обещал всем богатую добычу в Болгарии. Малый Преслав ты грабить запретил. Ежели так будет и дальше, княже, войско просто покинет тебя.

– Добыча для моего войска найдется во Внутренней Болгарии, а разорять Делиорман я не позволю, – сказал Святослав. – Я изгоню отсюда болгар и заселю эти земли славянами с Днепра и Десны. Русь должна закрепиться на Дунае!

– Помнится, княже, ты уже хотел заселить днепровскими славянами Саркел и берега Кубани, – проговорил Свенельд, хмуря седые брови. – Ты собирался утвердить свой княжеский стол в Тмутаракани, не забыл?

– Не забыл, – ответил Святослав. – Саркел и Тмутаракань тоже мои владения. Ныне там княжит Владислав, а со временем там будет княжить кто-то из моих сыновей.

– Дивлюсь я тебе, княже, – покачал головой Свенельд. – Неуемное у тебя сердце! Боюсь, найдешь ты свою кончину где-нибудь вдали от родной земли, как и отец твой.

Свенельд поднялся со стула и направился к двери.

– Разве князь Игорь погиб вдали от отчины? – удивился Святослав. – Его же убили древляне.

Свенельд задержался в дверном проеме, обернувшись к Святославу.

– Я имел в виду твоего истинного отца, княже, – сказал он. – То есть Олега Смелого.

За удачные переговоры со Святославом, изъявившим готовность вторгнуться в Болгарию, василевс почтил Калокира придворным титулом патрикия. Этот титул позволял Калокиру принимать участие в заседаниях синклита, высшего государственного совета. Кроме того, василевс наградил Калокира правом парисии – правом непосредственного высказывания своего мнения василевсу. Это означало, что Калокир имеет право оставаться с василевсом один на один в любое время суток.

Для столичной знати Калокир был чужаком, поскольку он приехал в Константинополь из провинциального городка. Женитьба Калокира на дочери столичного аристократа ненамного возвысила его. К тому же тесть Калокира оказался по уши в долгах по причине беспутного образа жизни. Жена Калокира не блистала ни красотой, ни умом, она была до крайности распутна и своенравна. Поэтому когда эта женщина неожиданно скончалась, Калокир лишь вздохнул с облегчением. В ту пору Калокир только-только вернулся в Константинополь из своей первой поездки в Киев и сразу же угодил на похороны супруги.

С Никифором Фокой Калокира свел случай. Некогда Никифор Фока командовал войсками Империи на Востоке. После изгнания арабов с острова Крит василевс Роман удостоил Никифора триумфом. Проезжая по улицам столицы на белом коне во главе пышной процессии, Никифор случайно уронил позолоченный жезл, символ власти стратига-автократора. Находившийся в толпе Калокир проявил прыть и первым поднял жезл с каменной мостовой. Подавая жезл Никифору, Калокир заботливо обтер его полой своего плаща. Никифор поблагодарил Калокира и пригласил его на пирушку к себе домой.