Вот в чем мне точно повезло, так в том, что я видел как играет Черенков. Тот, кто видел его игру не мог остаться равнодушным. Это было настоящее искусство, легкое, тонкое и изящное. Много с тех пор утекло воды, было много других любимых игроков (наших и иностранных), но никто не вызывал такого восхищения как он, Федя – Федор Черенков.

В 1990 родители сочли меня достаточно взрослым, чтобы я мог смотреть сериал Рабыня Изаура. Первый показ сериала был в 1988, но тогда меня к просмотру не допустили – мал еще. Когда пустили смотреть, я себя тогда таким взрослым почувствовал, словами не передать. И вот оно – чудо дивное, заморское, многосерийное. Хоть это и был второй показ, вся страна смотрела «многосерийный художественный фильм» с замиранием сердца. Улицы городов в прямом смысле пустели.

За «Рабыней Изаурой» сериалы пойдут потоком: «Богатые тоже плачут», «Санта Барбара», «Просто Мария», Дикая роза» и т. д. Актеры из этих сериалов становились кумирами у нас в стране. Их приезд обставлялся так, будто прибыла коронованная особа. Вероятно так же американцы встречали «Битлз» в 60-х. Но то «Битлз», а тут…

Популярность сериалов была такая, что некоторые родители называли своих новорожденных детей именами героев «мыльных опер». От Калининграда до Владивостока работники ЗАГСов выписывали свидетельства о рождении на имена: Луис Альберто, Круз, Джина. Вам смешно, а каково было расти этим детям…

Я не был исключением и смотрел «мыльные оперы» не один год. Точкой невозврата стал сериал «Дикая роза», который у меня вызвал резкое неприятие. Уже и не помню почему, но меня просто воротило от сего творения мексиканского киноискусства. Иначе как «Дикая рожа» я этот сериал не называл и после него смотреть «мыло» не было ни малейшего желания. Много лет жанр сериалов для меня был табуированной темой, пока соблазнившись на множество положительных отзывов не подсел на «Доктор Хаус».

Пока писал главу вспомнил еще пару моментов из 1990 года. Мне тогда стукнуло целых 10 лет, в честь этого события мне подарили электронные наручные часы и калькулятор. Часы долго не носил, уронил нечаянно и сломал. Калькулятор же служил верой и правдой не один год. Хороший был калькулятор, инженерный. Был потом отличным подспорьем на уроках алгебры.

Но самым серьезным подарком на мой первый юбилей была сберкнижка. Бабушка открыла на мое имя вклад, «на совершеннолетие». На счету лежало 500 рублей, по тем временам очень приличная сумма. С этой сберкнижкой целый год я ощущал себя настоящим миллионером, практически Рокфеллером и смело смотрел в будущее. Наивное дитя…

1991 год эпохальный. Однако, писать о событиях этого года психологически нелегко. Нужен особый настрой. Совершенно не тот настрой, что был в предыдущих главах. Одно дело писать о солнечных годах беззаветного и счастливого детства, другое дело писать о годах утраты родины и всех жизненных ориентиров, о годах беспросветной нищеты и жизни впроголодь. Обычная человеческая натура – помнить хорошее, говорить о хорошем, надеяться на что-то хорошее. Про плохое не хочется говорить, о плохом не хочется думать, плохое не хочется вспоминать.

Ко всему прочему, предыдущие главы были написаны до операции, до химии, до известия о том, что химия не помогает… Все последние месяцы вдохновения мне хватало только на написание коротких текстов, не более того. До повести руки не доходили. Много раз пытался себя заставить, говорил себе – пора! Брался за написание этой главы, но за несколько месяцев не написал ни единой строки. Однако, теперь и правда пора, жизнь заставляет торопиться. Впрочем, это лирика…