И еще пара воспоминаний из той поры. В воздухе витал какой-то смутный, непонятный, но хорошо ощутимый дух гниения, агонии, безнадеги. Теперь я понимаю, что это был за дух – эпохи перемен…

Во дворе хулиганы разломали таксофоны. Тогда по всему городу прокатилась волна какого-то бессмысленного варварства, жертвой которого стали все городские таксофоны. Будки ломали, провода обрезали, аппараты заливали краской.

Я смотрел на происходящее круглыми от ужаса и непонимания глазами. Зачем это? Кому они мешали? Для чего их ломать? Ведь не у всех есть в квартирах телефон, кому-то срочно может понадобиться медицинская помощь, помощь пожарных, милиции, а позвонить нельзя – таксофон не работает.

Мода стала какой-то безумной. Несуразные балахоны, кричащие цвета в совершенно немыслимых сочетаниях, прически а-ля «я у мамы дурочка», серьги в ушах у парней, кожаные куртки с заклепками. Панки появились, с ирокезами на головах. Мою прабабушку чуть инфаркт не хватил, когда она такого расписного красавца встретила в магазине.

Дух этой эпохи перемен ощущался повсюду. В КВН со сцены требовали: «Партия, дай порулить!», советская молодежь лихо отплясывала бразильскую ламбаду, по телевизору день за днем рассказывали про какой-то «Архипелаг ГУЛАГ» и бородатого дядьку по фамилии Солженицын, все начали выискивать дворянские корни в своей родословной.

А мы с пацанами из класса выдумали новое развлечение: забирались на крыши девятиэтажек и ходили по бортику. Ветер дует, сами худые как тростиночки, того и гляди сдует, а мы идем гуськом по парапету. Зачем? Убей бог, не могу вспомнить. Дурь, блажь, иначе и не скажешь. Я как вспомню те хождения, так сердце сжимается. Разбиться было – пара пустяков. Идиоты малолетние. Это просто счастье, что никто не оступился, ни у кого голова не закружилась, никто равновесия от порывов ветра не потерял.

1990-й год тоже был богат на события, но в памяти отпечатались только смерть Цоя, избрание Ельцина, чемпионство киевского Динамо, Новодворская разорвавшая портрет Ленина и мое пионерство. С последнего и начну, оно для меня было самым ярким событием.

Все три года, что я был октябренком, мечтал стать пионером. Нынешнему молодому поколению не понять, они росли в совсем других условиях. Но те, кто успел стать октябренком, пионером, комсомольцем меня поймут. Мы росли на «Тимуре и его команде», воспитывались на «чувстве локтя», занимались в различных кружках в домах пионеров. Мы – дети пионерских костров, пионерских зорек и пионерских лагерей.

Ты еще только октябренок, но смотришь с нескрываемой завистью на пионерские галстуки ребят постарше, заранее просишь родителей купить тебе самый лучший пионерский галстук, учишься его завязывать и сам с любовью его гладишь утюгом, по нескольку раз на день. Долго и тщательно подбираешь себе пионерский значок, чтобы самый красивый был, самый блестящий. Ты живешь одной мыслью – надо получше учиться и стать пионером на месяц раньше остальных. И все девчонки из класса будут смотреть на тебя с восхищением, а все мальчишки – с завистью.

Я даже не знаю, как нынешнему поколению объяснить это. Разве что аналогию с самым новым айфоном поймут… Но даже эта аналогия будет хромать, ведь айфон покупается, а право стать пионером раньше всех в классе не покупалось. Его надо было завоевать.

И вот этот день наступает. Ребят со всех школ района привозят к Вечному огню на Аллее героев. Ты стоишь в торжественной линейке, чисто механически повторяешь слова пионерской клятвы, которые зачитывают в этот момент, а сам уже не можешь дождаться главного момента церемонии: момента, когда тебе наденут пионерский галстук. И когда этот миг наступает, ты чувствуешь такую гордость, такое счастье, что сложно выразить словами. Это чувство не измерить никакими деньгами, никакими гаджетами, вообще ничем. Чистое, неподдельное детское счастье.