– Э… Это ты мне? Так тут, почитай, каждый первый такой.
Михаил выдал что-то длинное, с активной жестикуляцией, по ходу дела разворачиваясь так, чтобы чуть приобнять мусорщика. Стало видно лицо Михаила, и программа выдала последний кусок фразы:
– … брат, мы угощаем.
– Охотно. Я, правда, уже того… – мужик хихикнул. – Только у меня условие.
– Весь во внимании.
– Не люблю быть должен. Вот пристрою трофей, и тогда простава с меня.
– Замётано!
Изображение переключилось на другую камеру. Она хорошо «брала» столик, за которым расположились марсиане и мусорщик, лица Лиора и Карла, но Михаил сидел спиной, и его реплики понять не получилось. Но поначалу особо слушать было нечего: Михаил с Карлом, судя по всему, рассказывали какую-то на ходу придуманную историю про бой с волками, мужик слушал, вставлял комментарии – неожиданно дельные. Но где-то минут через десять Михаил ткнул пальцем в грудь Лиора – вернее, в изображение на его футболке. И, видимо, что-то спросил о рисунке, потому что мусорщик ответил:
– А, это… Да я ж говорил, трофей у меня. Там и взял. Вот пристрою посудину, и с меня причитается.
Михаил опять задал вопрос, и Лиор ответил:
– Да штурмовик амазонок. Подцепил по случаю.
Судя по жесту Михаила, тот изобразил изумление, а Карл хмыкнул:
– Ты это, брат, чего другого от них не подцепи!
– Да я сам чуть не обделался, прикинь. Выхожу из гипера, а там счастье такое. Ну, думаю, всё, отлетался Лиорчик. Ан, нет. Висит, даже не па́рит. Ну, я высадился. Шлюз открыт, внутри никого. Куб на последнем издыхании, энергии в ноль, считай. Дифы израсходованы все, дыр… Ладно хоть движки в норме да кибер вроде цел.
– А этот-то откуда? – Миша снова ткнул в портрет на футболке.
– Да их там целая стопка была, разных…
– Что они так прицепились к этой футболке? Ты можешь вытащить картинку?
– Пробую. Ракурсы каждый раз очень неудачные, да ещё этот Лиор вертится постоянно. Похоже, он не только пиво пил. Попробую совместить несколько кадров и посмотреть, что получится. Сейчас… Ох ты ж!..
– Что? – Паша чуть не подпрыгнул. Уж если Лер позволил себе такой эмоциональный возглас, то обнаружилось что-то очень серьёзное. Но того, что Паша увидел на планшете, он не ожидал.
Силуэтный рисунок на футболке складывался в портрет молодого мужчины. Бородка, усы, растрёпанные волосы выбиваются из-под чего-то вроде берета пехотинца, взгляд – это даже на плохой картинке видно – мечтательно устремлён поверх голов зрителя.
Рисунок, хорошо знакомый поисковикам «Памяти».
Потому что на всех имеющихся в их распоряжении древних фотографиях Марк Гомаро, Последний Первый, был или в скафандре, или в футболке с портретом Че Гевары.
Адмирал Базиль Номбрилли
– Что у тебя?
– Они прибыли, мон адмирал.
– Докладывай.
Кабинет был выдержан в тёмных тонах и старинном классическом стиле. Когда Адмирал только занял свою должность, он долго сидел в архивах, перебирал залитые в прозрачный пластик листы древних журналов, сравнивал и оценивал мелькающие на фотографиях интерьеры. В итоге кабинет стал таким, каким он и хотел: солидным, спокойным и неторопливым. Как и его хозяин. По сравнению с нескладным костистым Петроморте или Гейнцем, которого из-за внешности чуть не в глаза называли Марсианским Крысом, руководитель службы безопасности Теллура казался воплощением обстоятельности. Скорее высокий, чем среднего роста, склонный к полноте, но при этом в отличной форме, темноволосый, с благородной сединой на висках… И адъютант, замерший почти по стойке «смирно» у дальнего конце стола для совещаний, тоже был такой, как надо. Молодой, весь отглаженный, пахнущий модным одеколоном и излучающий профессионализм… Хотя над последним мальчишке ещё надо поработать.