***

В нашем настоящем, новорождённому ещё с не перерезанной пуповиной вживляют под кожу крохотных, безымянных пальчиков рук, чипы путешествия во времени и дожидаются, когда радужным мерцанием, устройства оповестят о начале своей работы. Лишь после активации чипов, перерезают связь матери и младенца.

Агентство «Наследие» не только предоставляет место в прошлом для отдыха нашего организма, но и пытается стимулировать рождаемость на планете. Семьи с детьми всегда вместе в одном секторе времени. Одинокие люди, образуя традиционные пары, меняют индивидуальный сектор «Двенадцать» на «парный». Мужчин и женщин, вступивших в законный брак, поощряют, предоставляя возможность выбрать территорию сектора, а после рождения малыша и дату во времени. С каждым последующим ребёнком семья вправе выбирать столетие, год, местность и даже социальную среду сектора «Двенадцать».

Спальные районы городов опустели. В нашем настоящем люди исключительно работают, учатся, а самые маленькие граждане посещают дошкольные учреждения. Свою недвижимость мы используем лишь как пункт прибытия в настоящее после отдыха в историческом минувшем.

Люди всё чаще предпочитают называть домом сектор «Двенадцать». Так уж повелось: человеку милее и ближе не место работы, а место, где он отдыхает в кругу семьи.

Мы перестали вымирать. У нас появилась уверенность, – мы сохранимся как вид, как цивилизация.

***

Прошло восемнадцать лет после войны.

Сегодня нас не миллиарды и не сотни миллионов – нас гораздо меньше…

***

Девятнадцатый век. Российская империя. Где-то в Рязанской губернии.

У широкой небыстрой реки в окружении фруктового сада расположилась усадьба богатого помещика. Двухэтажный дом с колоннами возвышался над деревьями, а чуть поодаль, вдоль реки, стояла деревня крепостных крестьян с покосившимися от времени избами.

Барский дом начинался со ступенек на широкую открытую террасу, выстеленную тёсаными досками, затем между колоннами высокая распашная дверь приглашала гостя войти внутрь двухэтажного строения.

Утро. По двору бегал лохматый пес, гоняя пернатую живность. Куры разбегались в стороны, гуси, вытянув шеи, шипели и защищались. Сонный, дворовый люд приступал к работе на барском подворье. Две босоногие девки, вымыв дощатый пол террасы, оценивающе осмотрели выполненную работу и подхватив деревянные вёдра с мокрыми тряпками, сбежали по ступеням во двор.

С важным выражением лица и белоснежной скатертью в руках, из дома вышла высокая, худая, строгая на вид женщина, одетая во всё чёрное и подошла к стоявшим на террасе столу и двум стульям. Она бережно покрыла скатертью стол и придвинула к нему стулья с изогнутыми спинками. Осмотревшись по сторонам, женщина вернулась в дом.

Из-за угла к террасе подошел бородатый мужик, который нёс перед собой дымящийся самовар. Закрывая поочерёдно то левый, то правый глаз, он, отворачиваясь от дыма, поднялся по ступеням. С невозмутимым видом, миновав высокие, раскрытые настежь двери дома, женщина в чёрном вынесла поднос с фарфоровой чашкой на блюдце и маленьким серебряным чайничком. Следом за ней одна из служанок, одетая в сарафан васильковых тонов, но несколько великоватым ей в размерах, несла широкий деревянный разнос, уставленный тарелками. Бородатый мужик водрузил пузатого хозяина в центр стола, и женщина короновала самовар серебряным заварником, а фарфоровая чашка на блюдце заняла «почётное» место под краном. Оценивающе осмотрев поверхность стола, женщина, как художник, работающий над натюрмортом, «жирными мазками красок» начала добавлять недостающие фрагменты к основной композиции. Аппетитно расположившиеся на тарелках румяные куски пирога, стопка блинов, светло-коричневого цвета мёд и миска сметаны перекочевали с деревянного разноса на белоснежную скатерть. Сделав шаг назад, женщина сдержанно улыбнулась – завтрак для барина подан… Служанка скрылась в доме, а бородач неспешно сошёл по ступеням крыльца.