Накрывшись щитами, я попыталась подойти к ним поближе, но серебристая стрелка предупреждающе ударила в камень у моих ног.

И вот это, совершенно невозможное, грубое и бездушное действие человека, которому я два года беззаветно доверяла защищать свою спину, взорвало меня незнакомой прежде яростью.

– Ну стреляй, раз тебе так хочется! – рявкнула я, непроизвольно усилив голос до такой степени, что тупые монстры даже присели на миг. – Снимаю щиты.

И немедленно выполнила свою угрозу, зная, что маги это сразу увидят.

– Дура наглая, – презрительно выплюнул Эст, мечом разваливая монстра на две ровные половинки.

Но его оскорбления уже не достигли цели. У меня в груди кипели и свивались жалящими змеями неведомые до этого момента боль и горькая, как хина, обида.

– Вы оба – подлейшие из подонков, и я действительно дура, раз столько времени считала вас людьми! – отворачиваясь, рявкнула исступленно и, глотая горькие слезы, помчалась к порталам.

– Гина, стой! – летел вслед резкий приказ командира.

– Боем своим командуй, – не оглядываясь и не останавливаясь, едко бросила я.

– Я ведь на самом деле прикажу… – в голосе Ренда слышалось предостережение.

– Не сомневаюсь, – продолжила я путь. – Теперь, когда с вас слетели лживые маски, охотно верю в любые угрозы.

– Вернись, поговорим! – примирительно крикнул мне Эстен.

– Поздно испытывать мое доверие, – не согласилась я. – Это право вы оба потеряли.

– Бой! – свирепо рыкнул на своего маа Ренд, и за моей спиной послышался свистящий шорох листьев, разлетавшихся под лапами огромного зверя.

– На, малыш, – приостановившись, сунула в пасть маа припасенный для него соленый сухарик, – и помни, дружбу предавать нельзя ни в коем случае.

Бой нежно снял с моей ладони остатки угощения, лизнул кожу шершавым языком, развернулся и помчался к хозяину.

– Гина!

– Она умерла пять минут назад. Вместе с надеждой на справедливость и верой в дружбу.

Они что-то еще орали вслед… но я больше не слушала и не отвечала, боясь опуститься до примитивного, некрасивого скандала. И пока не догадывалась, что каждое слово уже навсегда врезалось мне в память и не раз еще вспомнится, бередя глубоко впившийся в сердце клинок предательства.

Дойдя наконец до туманного круга защитной зоны, решительно нажала камень на амулете и, не оглядываясь, чтобы нечаянно не показать бывшим друзьям залитое слезами лицо, шагнула в портал.

На базе было тихо и малолюдно, все бойцы в это время находятся в поле, и никому ни до кого нет дела. Да и не принято тут задавать неуместные вопросы и откровенно выражать непрошеное сочувствие. Мало ли что могло произойти у собрата по оружию. Во время вылазки так легко поймать ментальный удар от нечисти, обронить в болото ценный амулет или зелье или, того хуже, случайно влипнуть в чужую ловушку. Хотя и стараются отряды не переходить друг другу дорогу и не оставлять неубранных заклятий, но иногда выполнить эти правила просто невозможно. Война есть война.

Торопливо пройдя в личный отсек, заперла двери и выставила знак – «никого нет». Но пока умывалась и меняла одежду, вдруг ясно сообразила, что ни Эста, ни Ренда это предупреждение не остановит. Они обязательно появятся и заставят дежурных портальщиков открыть эту дверь. Только сначала разберутся с вызванными и разозленными монстрами. Не оставлять за собой незачищенных территорий – святое правило каждого контрактника. И в этом все мы равны, лорды и простолюдины, сильные и слабые маги.

Если взялся за выполнение задания и вышел в поле – то бейся до последнего камня и фиала с исцеляющим зельем, а на тревожный амулет нажимай лишь в абсолютно безвыходной ситуации. Спасательных отрядов очень мало, и они редко бывают свободными.