– Но ты же сам говорил: Сон-озеро – око земное. На него холодные солнышки прилетают.
– Грешен, батюшко. Чудил, бывало, тебе. Да ты шибко-то не верь всем побасенкам, а верь тому, что живое и живое после себя оставляет: вон лесу верь, травам, птице всякой… А Сон-озеро и для меня загадка – вот есть оно, но может и не быть, в землю уйдет, в сон превратится…
На подходе к самой деревне и стар и млад почувствовали – на миру случилось что-то неладное. Как-то сразу померкла разудалая гулянка, захлебнулись обе гармоники, и вместо песен с дальнего околотка Нечаевки вскинулся морозящий душу истошный вопль Маруси Хватковой.
Дед Яков заторопился, зашаркал по мокрой траве легкими бахилами, а шаги получались тяжелыми, спотыкучими, и Мишка с удивлением приметил, что сильно уж старый сосед-то его, Яков Макарович Сыромятин.
– Деда, а чего стряслось в деревне-то?
– Дождалися… – Яков Макарович стащил с головы картуз, вытер им уставшее лицо, как перекрестился. – Пришла беда – отворяй ворота… Теперича, Михаил Иванович, народу нашему станет не до веселых песен…
Было два часа пополудни местного времени. А там, за Урал-камнем, уже восемь часов кряду над Россией гремела война…
Глава 2
Колыбельная сказка
– Папа, расскажи мне колыбельную сказку.
– Колыбельными песни бывают. Вот приедет мама…
– А где наша мама?
– В Ленинград поехала. Наша мама там родилась и жила до войны.
– И в войну жила?
– Да… и во время войны тоже… Тогда ей было столько же годиков, сколько сейчас тебе.
– Расскажи мне про маленькую маму.
– Но ты просила сказку.
– Ага. Колыбельную. Вот ты и расскажи колыбельную сказку о нашей маме, когда она была маленькой.
– Ладно, слушай. Только эта сказка не очень веселая…
Жила в большом городе девочка. Отец с матерью дали ей имя Аленушка. Были у той девочки голубые глаза, светлые кудряшки, а в груди билось маленькое доброе сердце.
Девочка любила отца с матерью, куклу Матрену, туманы над Невой-рекой. Еще она любила подолгу сидеть у окна и смотреть в бескрайнее небо.
Хорошо жилось Аленке. Про отца говорили, что у него золотые руки, ведь он строил самые красивые дома в их городе. Знали в том городе и маму, потому что она пела людям хорошие песни.
Хорошо Аленке и потому, что добрая кукла Матрена никогда не расставалась со своей маленькой хозяйкой; и потому, что прямо из окон можно смотреть, как река Нева открывала двери-мосты и принимала из заморских стран большие, похожие на дома корабли; и потому, что в любое время, когда тебе только захочется, над волнами можно увидеть чаек и такие же, как чайки, летящие над водой белые паруса.
А потом что-то в мире случилось…
Кто-то захотел отнять у девочки и ее город, и реку Неву, и даже куклу Матрену. Вместо чаек теперь прилетали самолеты с крестами на крыльях. Солнце все чаще закрывалось черным горьким дымом.
Это пришла война и в Аленкин город.
Отец, как и все отцы, ушел воевать. А матери было теперь не до песен. Трудно стало жить на земле. И от этого люди даже умирали.
Не помнит девочка, сколько времени прошло – много ли, мало ли, но осталась она одна в холодном полуразрушенном доме.
Она часами сидела, забравшись в уголок дивана, и тихонько плакала. Думала, что умирать не надо. Нужно как-то жить. Но придумать ничего не могла. Все, что можно было есть, уже съедено. Все, что могло гореть, еще при матери они сожгли в маленькой «буржуйке».
Хорошо кукле Матрене – она не мечтает о ломтике хлеба или горячей картофелине.
Аленушка думала, что если тихо-тихо лежать и не шевелиться, то можно прожить дольше. Так говорила мама, когда была еще жива, так говорила и соседка тетя Груня, пока сама не уснула насовсем.