и ослик шагает, старается,
не пугается, не упирается,
не обходит людской поток,
хоть Он его первый седок,
и, надо же, царского сана.
«Осанна, осанна, осанна!
Грядущий во имя Господня!
Мессия к нам прибыл сегодня,
обещанный древним заветом».
Бежали, ликуя, следом,
кричали, вопили, выли,
качали ветками выи.
«Он наши мечты не предаст,
свободу, богатство даст.
А главное, власть над миром,
и будет нашим кумиром.
Для тех, кто в него поверит,
все распахнутся двери».
Но царь иудейский скромен,
и нищ, кто за ним идет.
Не выглядит он героем,
ни денег он не дает,
ни почестей и ни власти,
погибельны эти страсти.
Врагов не утопит в крови,
а все говорит о любви.
«Безумец, остановись,
какая в любви корысть?!
Нет, не миссия это —
сын плотника из Назарета.
И братья его известны,
и сестры – наши невесты».
Толпа слепа,
глуха толпа,
бессмысленна и сурова.
Как в шторм волна
несет она
погибельное слово.
Господи, не вчера ли
Тебя, как царя встречали!?
Что ж ныне кричат они:
«Распни его!
Ра-ас-пни!»
А мы? Мы сегодня тоже
на этих людей похожи.
В Гефсиманском саду
Ночь тиха в Гефсиманском саду,
освещенном лампадами звезд,
и оливы в весеннем цвету,
словно стражники заняли пост,
в круг сойдясь, защищали Его,
укрывая завесой ветвей.
Больше не было с ним никого,
спали те, кто всего был нужней.
Не смогли его боль разделить,
скинуть дрему и бодрствовать вновь,
и в молитве сердечной излить
вместе с ним и тоску и любовь.
«Вы все спите», – вздохнул Иисус
и ушел под защиту олив,
и скорбел он, и рвались из уст
птицы, к небу летящих молитв.
Скорбь и боль одинокой души
в ночь молитва святая несет:
«Отче мой, укрепи, поддержи», —
пот кровавый струится. И вот:
«Пусть минует мя чаша сия,
впрочем, делай, не как я хочу,
а как Ты». Крест в уме воссиял.
Разметались власы по плечу.
Вновь с надеждой и скорбью идет
к тем, троим. Как они там? Бог весть!
«Вы все спите! Вот час мой грядет.
Предающий меня уже здесь».
Но с трудом разлепляя глаза,
ни один ученик не ответил.
Лишь Иуда пришедший сказал:
«Равви», и поцелуем отметил.
И потом жадных глаз не сводил
он с Христа в ожидании смуты.
Из двенадцати он лишь один
этой ночью не спал ни минуты.
Ну а мы? Мы Христа предаем,
все законы Им данные руша.
Прозябаем в паскудстве своем,
и не видим, как рвем Его душу.
Или спим, не заботясь о том,
что погрязли в обыденной скуке.
Он все ждет нас, раскинув крестом
для объятий простертые руки.
Великая суббота
Какая ранняя весна!
Апрель, ненастья нет в помине,
и даль небесная ясна
от сотворенья и поныне.
Какая в мире тишина
стоит в Великую субботу,
но как душа напряжена
и скована одной заботой:
ждать, ждать Спасителя Христа,
у смерти вырвавшего жало.
Суббота праведно чиста,
свет воскресенья отражала
схожденьем дивного огня
на гроб Господень.
Чудо это
таит до нынешнего дня
и дарит нам Суббота света.
Еще Спаситель не воскрес,
но радостное ожиданье
огня сходящего с небес
действительность, а не преданье.
Суббота, Он в гробу еще,
и в то же время, верить надо,
спустился в ад. Тех, кто прощен
он вывел из застенков ада.
Во храме – благовест свечей,
и Пресвятая плащаница,
чин освещенья куличей,
и радость в души к нам стучится.
А завтра самый светлый день —
Его святое воскресенье.
Уйдет страстной недели тень,
и мир исполнится веселья.
«Христос воскрес» – и в сердце свет,
и взгляд уходит в поднебесье,
оттуда слышится в ответ:
«Христос воистину воскресе».
Пасха
Свет в душе от солнышка весеннего.
Свет в душе от пламени свечей.
Светлое Христово Воскресение —
мира многотрудное спасение.
Яркое, манящее веселие
расписных яиц и куличей.
Свете Светлый
Воздвижение Креста Господня
Трусливо палачи зарыли
и крест, и гвозди, и копье,
казалось им – навек сокрыли
Христову славу, свет ее.