Иваныч включил пониженную передачу, снова дал полный газ. Едко завоняло солярой и жженой резиной, но сцепка не сдвинулась с места.

– Второй трос тащите, – распорядился Родион Сергеевич, – и «Катерпиллер» сюда гоните, тягач перегружен сверх меры, не справится.

КрАЗ опять дернулся, словно живой, и еще глубже осел в провал. «Фашисты» с опаской заглядывали в разлом, но пока продолжали удерживать машину. Со страшным скрипом и душераздирающим скрежетом МАЗ вместе с прицепом медленно пополз задним ходом. Двигатель монстра ревел, колеса вращались, дым от паленой резины расползался удушливым облаком, и все-таки КрАЗ неумолимо погружался. За какие-то считанные минуты почти половина кузова скрылась из глаз. Полтора десятка штурмовиков уцепившись за край борта, ступеньки, бампер и дверцы машины, пытались удержать грузовик от падения в пропасть, но побеждали пустыня и сила тяжести.

По остаткам дорожного покрытия вновь поползли трещины. С негромким треском лопался старый асфальт на почти одинаковые прямоугольники, которые тут же скользили в провал сопровождаемые шелестом песка и безвозвратно исчезали в нем.

Эмиссар посмотрел в сторону трактора, перевел взгляд на КрАЗ, разочаровано покачал головой:

– Эх, не успеем.

Прибежал помощник, на ходу разматывая очень длинный, плохо подчиняющийся запасной трос. С разбегу прыгнул и уцепился за край борта, пополз вверх по ржавому крылу, подтянулся, ухватившись за радиатор, уселся поудобнее, принялся закреплять конец троса, наматывая его на свободный «клык».

– Все, – тихо сказал кто-то позади Стива, – хана КрАЗу. Уже не спасти…

Стивен попытался сильнее упереться ногами в асфальт, напрягся так, что даже пальцы рук побелели от напряжения, но все усилия были тщетны, грузовик неуклонно сползал в пропасть.

И в этот момент лопнул удерживающий его трос. От рывка МАЗ бросило вперед на несколько метров. Оглушительно чихнув, заглох двигатель. Освобожденный КрАЗ заскользил по осыпи в провал вместе с потоком песка. Испуганный помощник заверещал как заяц, оттолкнувшись от капота прыгнул вперед и плашмя грохнулся на асфальт. Его тут же подхватили несколько рук, подняли, оттащили в безопасное место.

– Все назад, – закричал Эмиссар.

Команда слегка запоздала, штурмовики уже отпрыгивали сами, провожая расстроенными взглядами обреченную машину. Кто-то громко и протяжно матерился от досады.

Оказалось, что за это время солнце почти скрылось за горизонтом, долгожданный вечер принес легкий западный ветерок, который почему-то никого не обрадовал. А точнее, в борьбе за судьбу грузовика, на него не обратили внимания, как и на подъехавший УАЗик политрука.

– Кто водитель? – рявкнул Чекист, выбираясь из машины.

– Я, – шагнул вперед водитель, опустил голову и закусил губу.

– Фамилия?

– Симонян.

– Ты что, ослеп? Расщелину не видел?

– Да я, это… – беспомощно лепетал оправдания водитель, – думал, проскочу с разгона. Трещинка совсем маленькая была, да мы таких штук сто проехали уже. Если каждую объезжать, как черепахи ползти будем. Кто мог предположить, что там внутри каверна? Не повезло!

– Не повезло, говоришь? Начальник охраны, арестовать!

Чекист подошел вплотную к побелевшему как мел водителю и сунул ствол Стечкина ему в лицо.

– Я тебя лично расстреляю, сволочь, если выяснится, что это диверсия. Ты меня понял, выродок?

Подошел Эмиссар, положил руку Гейману на плечо.

– Лев Исаакович, успокойся, пожалуйста. Мы позже во всем разберемся. Сейчас ехать нужно. Темнеет. Каждая секунда дорога.

Чекист злобно стрельнул на водителей маленькими серыми глазами, отошел в сторону. Начальник охраны сделал шаг вперед и подал знак адъютантам. «Ублюдки» приблизились к оторопевшему водителю сзади, защелкнули наручники, поволокли в будку-вахтовку. Водила брел как сомнамбула, понимая всю бесполезность сопротивления. Бежать некуда, вокруг пустыня, которая убьет гораздо быстрее людей в черной форме.