К счастью, страх не только мешает, порой он заставляет человека совершать немыслимое. Валерия каким-то образом смогла вывернуть ногу так, чтобы упереться в стену не коленом, а носком ступни. И тут свершилось маленькое чудо – носок не соскальзывал, а прочно упирался в гладкую поверхность. Должно быть, то были особые свойства костюма ваэрров. Девушка поднатужилась, сделала невероятное усилие, подтянулась, одновременно с этим помогая рывку ногой, и уже через секунду смогла забросить свое тело на край пола. Кое-как, извиваясь всем телом, перебирая руками по гладкой поверхности, она смогла себя вытащить.

Минуты две Валерия просто лежала на полу и никак не могла отдышаться. Только сейчас страх завладел ею полностью – девушка вдруг поняла, что она угодила в смертельную ловушку и чуть было не погибла. А еще внезапно ясно осознала, что одна на инопланетном корабле в окружении кучи живых трупов, без еды, воды и медикаментов, а до потенциальной помощи – пропасть ожидания в четырнадцать лет минимум. Она даже на свой корабль попасть не сможет. Питания нет, нет и волшебного мостика, по которому она перебралась в прошлый раз.

И Валерия наконец позволила себе разрыдаться. Плакала она долго и отчаянно, била кулаками в пол от бессилия, царапала стены ногтями, уже не обращая на боль в руке никакого внимания. Что ей с той боли? Рука уже не была важна, важно было лишь то, что она сдохнет тут – совсем одна, без света и тепла, без пищи.

Истерика прекратилась в тот же миг, как девушку посетила мысль о самоубийстве. Сперва вариант прыгнуть в пропасть головой вниз показался Мирской вполне приемлемым. Но после она представила себя лежащей там, внизу, под днищем «Осириса» с размозженной головой и раздробленными костями, и умирать как-то расхотелось. Если и погибнуть, то не такой страшной смертью.

Девушка отлежалась, выплакалась и даже немного отдохнула. Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Не зря говорят, что слезы лечат. Они даже такие идиотские мысли изгоняют.

– Хрен вам, а не моя жизнь, сволочи… – злобно прошипела Мирская и поднялась на ноги. – Поборемся еще.