Однако истинные причины его богатства были отнюдь не в отсутствии расточительной жены, а в том что, управляя финансами турмы, он периодически часть средств направлял в казну своего покровителя Исаака, не забывая при этом туго набивать деньгами и собственный карман.

Переодевшись в дорогой шелковый золотистый халат, Алексей Паисий заперся у себя в кабинете и, вооружившись белым гусиным пером начал писать письмо своему покровителю.

В этом документе было изложено все: и о первом совете, на котором княжич обязал всех представить доклады, и о сближении княжича с ненавистным Паисию Михаилом Костасом, и о хитром маневре Александра на сегодняшнем празднике. В общем, ничего не упуская из вида, Алексей описал все прошедшие за неделю события в городе.

Через два дня это письмо уже лежало в куче других писем на тяжелом дубовом столе в кабинете роскошного дома на Цветочной аллее.

Вернувшись с заседания совета архонтов, Исаак, как всегда, кликнул сына Тихона и принялся разбирать свои письма. Увидев послание от Паисия, он первым делом принялся за него. Быстро развернув своими толстенькими, но ловкими пальцами письмо, он начал зачитывать его вслух, всматриваясь в каждое слово. А когда закончил читать, громко фыркнул:

– Нет, ну надо же! Сам хоть и повеса, но все-таки настоящий Гаврас. Не успел приехать в Фуну, а уже взбудоражил весь город. Вот тебе и сослал племянничка. Неизвестно, где он опасней: тут, под моим присмотром, или там, вдалеке от меня. Еще, не дай Бог, вынюхает о моих делах с Паисием и тогда будет мне еще забота.

Его сын Тихон, всегда внимательно слушал отца. Дело в том, что этот крепкий и высокий двадцатилетний молодой человек практически ничего не понимал из того, о чем говорил отец и периодически произносил какую-нибудь глупость, после чего Исаак приходил в ярость и, не стесняясь, обвинял сына в слабоумии. Со временем Тихон научился вести себя при отце, он просто молчал и старался без нужды ничего не говорить, что бы лишний раз не провоцировать отцовского гнева.

Исаак пытался, вводить сына в курс всех дел, надеясь, что со временем Тихон станет его достойным преемником. Да и сам Тихон всем сердцем хотел, чтоб так оно и было, но природа распорядилась по-иному. Хотя в сыне были те же амбиции и та же злоба, что и в отце, сравнить их умом было никак нельзя. Мастер дворцовой интриги, любой ценой добивающийся победы Исаак, тщетно пытался обучить этому искусству Тихона. Тот совершенно не разбирался ни в психологии, ни в политике, ни в военном деле и, как бы отец ему не разжевывал, даже на половину не понимал, как тот добился того, или иного результата. Силен он был только в охоте и безошибочно, на глаз, мог определять следы животных. Эх, если бы он родился в семье простого ловчего, как счастлив бы он был. Но он был сыном самого Исаака Гавраса и тот пытался сделать из него достойного наследника. Единственное, чему научился со временем Тихон, было умение распознать настроение отца, и попытаться вставить нужную фразу переведя внимание от себя подальше. Сейчас гнев Исаака был обращен на Александра, и он решил воспользоваться этой возможностью, чтобы подчеркнуть свое понимание и участие в отцовских делах:

– Какой же все-таки Александр подлец, сколько Ваших сил, батюшка, потребовалось, чтобы упрятать его в эту дыру, а он все не уймется, – возмутился Тихон.

– Ничего себе дыра. Чтоб ты лучше понимал, добрую четверть наших доходов мы получаем благодаря махинациям Паисия в Фуне. Это одна из самых богатых турм нашего княжества. А насчет того, что это я все подстроил так, чтобы Александра туда сослали, ты забудь, а то еще проболтаешься где-нибудь, дубина стоеросовая, – «ласково» обозвал своего отпрыска могущественный архонт.