Иван невидимо взрослел.
Он раньше чувствовал, теперь же,
Отца родного, разглядел.
Весёлый, сильный, бесшабашный,
Он вспыльчивым порою, был.
Но испустив свой гнев не страшный,
Отец сейчас же, отходил.
Была поистине безмерной
Его живая доброта.
Отцу не мог Иван не верить.
И вера та была чиста.
И это было очень важно
Для их трепещущих сердец.
Своей наружностью отважной
Располагал к себе отец.
Любил отца Иван, гордился
Тем, что он метко мог стрелять,
И без охоты жить не мыслил,
И на гитаре мог играть.
18
Но, ранее отца заметил
Он мать любимую свою.
Она всегда, зимой и летом,
Склонялась ласково к нему.
Когда он был ребёнком малым
И в дни, когда Иван подрос,
Она во всём ему внимала
И берегла его от слёз.
Хотя порой сама слезами
Вся заливалась, иногда.
Но никаких её признаний
Иван не слышал никогда.
Причин у матери не мало:
То проигрался в карты муж.
То урожаи погибали
В необъяснимую всем, сушь.
Иных детей смерть, болью страшной
Навек ей душу обожгла.
Так и его сестричка Саша
Вдруг от болезни умерла.
19
Что знал о смерти он в то время,
В свои, ещё лишь восемь лет.
Вот, Саша – чудное явленье.
Жила – а нынче Саши нет.
Недавно, голос серебристый
Её, так радостно звучал,
Дом, наполняя звоном чистым,
А нынче, вдруг он замолчал.
Как будто тихо растворился
Среди безмолвной тишины.
Погасли яркой жизни искры,
Души красивые огни.
Уплыв в темнеющее небо,
Исчезнув средь небесных звёзд.
А Сашу повезли по снегу,
В санях крестьяне на погост.
Шла горько плача, рядом с возом,
Мать, с опечаленным отцом.
И с глаз их скатывались слёзы,
Как снег, на детское лицо.
20
Февраль, что был отмечен смертью,
Терзал Ивана много дней:
Он Сашу больше уж, не встретит,
Не улыбнётся больше ей.
Нет рядом Саши, чтоб коснуться
Её руки и в зал ввести.
Домой ей больше не вернуться.
Она в неведомом пути.
У ангелов она, быть может.
А может, просто спит во тьме.
Кто ей, и как теперь поможет,
Как помогали на земле.
Кто обласкает и приветит?
Кто оградит от страшных бед?
Как грустно жить на этом свете,
Где мрачно торжествует смерть.
Где жизнь лишь кажется красивой.
И как теперь на свете жить?
Зачем, как мог, он, бог всесильный
Такое зло вдруг, допустить?
21
Одолевали эти мысли
И мрачно заполняли ум.
Иван, как будто зависел,
Всем существом от страшных дум.
Вся жизнь в руках судьбы, казалась,
Едва заметным огоньком.
Порывом ветра жизнь сдувалась —
Кто позже, вспомнит вдруг о нём,
Когда сгорит он неприметно,
Мелькнув над тёмной мглой, небес?
Кто знает, может быть и в смерти
Смысл непонятный людям, есть?
Но почему она зловеще
Нас поджидает, среди тьмы.
От страха ум людей трепещет —
О смерти думают они.
И церкви всем напоминают,
Что вовсе смерть недалека.
Жизнь в колокольном звоне тает,
Уже не первые века.
22
Так думал он, Иван, отметив
Что он под знаком смерти жил.
В нём бог с понятием о смерти,
Единством мысли связан был.
Всю зиму в нём необъяснимо
Боролись чувства. Жизнь и смерть
В одно понятье бога, слились,
Даря то тьму, то яркий свет.
И лишь весной он вдруг оттаял
От мрачных и холодных дум,
В степи, где множеством проталин
С обилием грачей, чей шум
Сумел обрадовать Ивана,
Своим весёлым торжеством.
И солнце, чьё живое пламя,
Нашло горячий отклик в нём,
И ветер, явно потеплевший,
И синь небес и облака.
И даль дороги почерневшей,
И оживлённая река,
И под корягой шевеленье,
Уже проснувшейся змеи.
И трав зелёное явленье
Из мягкой сырости земли.
И первые, лихие свисты
Весёлых, звонких певчих птиц —
Смогли в нём в счастье превратиться,
Вернув восторженную мысль.
23
Весна! Какое это счастье!
Не зря, весенних дней, мы ждём.
Лишь стоит нам весны дождаться,
Как всё меняется кругом.
И вот уж, нет почти, что снега.
Леса далёкие видны.
Какое солнечное небо!