– Кто тебя так? – спросил он.

– Та…Хемира. – с тяжелым вздохом тихо ответил Джером.

«Слаки?..» – испугался Френтос. «Нет…не может быть. Она не могла…»

– Но я сам виноват. – вдруг продолжил старик. – Я решил вызнать у нее все сам, как делал это раньше. Возраст уже не тот…она меня поборола.

– Ты хотел ее пытать? – с удивлением и некоторой злостью понял Френтос.

– Пытать? Думаю нет. Помнишь, я говорил тебе о том, что у каждой Хемиры…может быть отблеск их прежнего «я» в глазах?

– Да. Она точно из таких. – кивнул Френтос.

– Было бы это так.

– То есть…Она правда врезала тебе, и сбежала через окно? – не понял он.

– Нет…

Едва заметным, медленным движением дрожащей руки, заляпывая карман своей куртки кровью, старик судорожно начал что-то в ней искать. Он едва достал краешек этого предмета из кармана, как Френтос, не дожидаясь сопутствующих слов, вынул предмет оттуда целиком. Что было видно уже по одному краешку, освещенному достаточно ярким лунным светом из окна, была этим предметом записная книжка черного цвета, также кожаная, как и куртка ее владельца, и такая же черная, как почти все его черты, включая даже глаза и волосы.

– Прочитай последние записи.

– Насколько последние?

– Последний абзац… – приложил руку к больному месту на голове старик, так и продолжая, в остальном, сидеть совершенно неподвижно.

Пусть книжка и была немного заляпана кровью от пальцев старика, последняя ее исписанная черными чернилами страница, так и имеющая всего один абзац на своих белых полях, находилась почти в самом конце книжки, и имела после себя достаточно выразительный рисунок. Большая черная точка. Текст же, помимо, странных символов ниже, имел вполне понятный смысл, и все же Френтосу был, местами, не совсем понятен. До такой степени, что некоторые слова он читал не с первого раза, и без того ранее не любивший читать.

«Френтос, я оставлю это описание тебе здесь, потому что ты не любишь долгих слов. То, что происходит в городе, вовсе не эпидемия в ее привычном смысле. Это проклятье, и именно из-за него я пишу это здесь. Я и сам попал под его влияние, и до сих пор слышу его голос. Он командует мной, постепенно подчиняя себе мое тело. Что бы ты не делал, не позволяй Черному Пламени тебя коснуться. Именно оно пришло сюда из Эмонсена, и именно оно сводит жителей Дафара с ума…»

Остальной текст неразборчив, и Френтос уже сам по себе не мог это читать. Он понял то, чего ему лучше было не знать, но и молчать больше не мог. Все это звучало правда, как дурной сон, тем более для него, заранее кое-что об этом знающего, всю жизнь надеющегося впредь никогда с этим не сталкиваться после встречи с Графом Думой.

– Старик? – смотрел на обездвиженного потерей крови Джерома он. – Тебя точно…ударила Слаки?

Старик жутко, и с явным удовольствием, улыбнулся. Он не мог сказать этого сам, потому как та же сила все еще мешала ему говорить, и все время надеялся, что Френтос сам до всего додумается по его подсказкам, и был теперь рад, что это так и произошло.

– Теперь ты понимаешь? Я понял, что мое тело перестает меня слушаться, и попытался выгнать навязчивый голос из своей головы. Вот…чем это кончилось. – продолжая улыбаться, шептал он.

– А ведь никто из местных даже не отрицал, что они поехали кукухой. – покачал головой Френтос, уже окончательно все понимая.

«Хотя мне казалось, что крик, который я слышал, принадлежал не старику…» – также неуверенно вспомнил он.

Старик снова тяжело вздохнул. Скорее всего, разум его был уже почти ясен от чужих идей, и он мог нормально мыслить по крайней мере до той степени, до которой позволяло его состояние. Он чувствовал смертельную слабость, а весь мир перед его глазами уже начал медленно расплываться.