– Имена. Я хочу имена.

Они не знали. Или делали вид, что не знают. Конечно же, они делали вид…

В мгновение ему стало смешно. Он не чувствовал, а буквально видел, как колотятся в груди их жалкие, черные, полные озлобленности сердца. Он мог сжать кулак – и все они, охнув на прощание от боли, умрут и завалятся мешками наземь. Но сейчас ему нужны были имена. Имена и следы.

Староста вспыхнул пламенем, охватился жаром, отчаянно взвыл. Рядом стоящие с ним люди бросились прочь. Рун унял огонь, а старик у его ног скрючился – жалкий, маленький, обожженный.

– Имена. Мне нужны имена…

След был отчётливый и свежий. Рун припал на колено. Муладир, уже давно почуявший неладное, стонал, будто его заживо пекли на костре.

И как только Вигк управлялся с этой образиной?

Ска почти беззвучно подошла, встала рядом. Внимательные глаза механической куклы готовы были зацепиться за любую неровность и отправить её в аналитический блок для размышлений.

Оборотня он видел вчера. Душа отчаянно таила надежду, что это всего лишь обычный хруставолк. Юному чародею хотелось в это верить до того самого момента, как блохастая образина не выскочила прямо перед ним.

Парню вспомнилось, как от неожиданности он неловко попятился и бухнулся на пятую точку. Струхнул так, что было стыдно перед наукой мастера Рубера.

Волколак сразу же воспользовался моментом, перед глазами мелькнули когти. Огромный волк лапой опрокинул чародея наземь – охранок, способный выдержать удар булавы хрустнул, что яичная скорлупа. Когти вошли в плоть, раздирая дорожное платье, вонючая пасть разинулась в желании сомкнуть клыки на мягкой шее.

Ещё одна ночь, ещё одна жертва.

Была бы, не окажись парень чародеем.

Волколак взвыл от дикой боли – способные прокусить лист брони клыки чудовища хрустнули, едва столкнулись с обратившейся в сталь шеей. Металлический кулак вонзился в брюхо чудовища словно осиное жало.

Оборотень отлетел прочь, словно щенок, обиженно заскулил. Встал на четыре лапы, обходя чародея посолонь – сдаваться легко он не собирался.

Ска выдал ветер. Мохнатая бестия учуяла её запах прежде, чем механическая кукла соизволила заявиться.

В руках она стискивала малурит. Сорвавшийся с стабилизационного кристалла огненный шар прочертил красивую дугу перед самым носом оборотня. Махнув хвостом на прощанье, волколак бежал прочь. Если уж что оборотни и не любили – так это жгучий кусачий огонь.

Забыв про еду и сон, чародей шёл по следу бестии. Иногда он ловил себя на том, что отвлёкся от изначальной задачи – надо было проверить слова Вигка. К счастью, это было по пути.

Оборотень нутром чуял, что они идут по его следу. Рун во что бы то ни стало желал изловить зверя. Старый Мяхар занудствовал, но говорил верно – любой из Двадцати в первую очередь бережёт свои владения от напастей.

– Здесь, – вдруг указала Ска. Рун присел на корточки: землю украшала линька волчьего меха. Куст хранил на себе обрывок одежды. Волчьих следов было полно – когда эти твари возвращают собственный облик, вертятся на одном месте, будто непоседливые псы.

Человеческий след был чуть дальше. Отпечаток босой ноги в подсохшей грязи – следовало искать ближайшую деревню. Впрочем, часы, проведённые по настоянию Гитры за бестиарием говорили, что необязательно. Наверняка где-то неподалёку отсюда стоит сруб или одинокая хижина на опушке. Следовало бы пустить поисковых бегунков, но парень не спешил.

Муладир завывал и принялся вырываться пуще прежнего. Рун истратил на него пару заклинаний успокоения – но треклятая тварь замолкала лишь на минуту, а после вновь придавалась панике.