Скулы заходили на изрытом веками лице старика, и Овелла с Шэмом увидели, как его руки словно сжимают невидимую книгу. По рукам поползли вздувшиеся в мгновенье вены, в них забурлила кровь. Лицо Хранителя почернело.

– И хорошо, что я не дочитала эту книгу, – поторопилась с ответом Овелла. – Я бы ее изорвала в клочья.

Хранитель резко вскинулся, его глаза еще метали молнии.

– Лучше б ты ее разорвала в клочья! Мне надлежит вам рассказать правду о Многомирье. О том Многомирье, о котором никто из ныне живущих существ не знает. Почти никто.

– Хранитель, но… – попыталась что-то сказать Овелла, но Хранитель резко ее оборвал.

– Не перебивать. Видно, хочу рассказать правду не вам. Видно, хочу напомнить себе о том, какими жестокими могут быть существа и мир. Видно, хочу сам найти, что же все время упускаю.

Даже мудрости свойственно ошибаться, мой дорогой читатель. Даже самые мудрые, добрые и справедливые порой думают, что некоторые правды должны смирно лежать в безмолвии, а если и раскрываться, то чинно и аккуратно, в заранее рассчитанное благоприятное время. Но на деле скрытая правда всегда рвется на волю в самый неподходящий миг, и взрывается, и ранит звездаллионом осколков.

Вот и эта правда о Многомирье много сотен лет была замурована под черными кожаными обложками старых запретных книг, погребена под толщей молчания того, кого все считали защитой, оплотом и воплощенной мудростью веков.

И время ее настало самое неожиданное и злое.

Глава 7. Легенда Многомирья

Более Хранитель уж не вопрошал, что причинит всем правда, больная, как плач песнянки горемычной. Его не волновало теперь, что она уничтожит его и как телесное существо, и как могущественного тайнодержателя и охранителя верхнего мира.

Должно быть, именно эти боль и потеря были единственной возможностью спасти хрупкость радостного, солнечного нового Многомирья. Того, в котором нет места злу, лжи, подлости, гневу, зависти, жадности и корысти. Того Многомирья, в котором каждая муфликовая деревня со времен пращуров встречает кафуфлей праздник Большой Радости и воцарения вечного мира.

– Сказ мой будет длинным и горьким. Но слушайте, не перебивайте.

И Хранитель начал. Он говорил негромко, иногда закашливался и задыхался, словно теряя от времени к времени силы, но вмиг собирал последние для своего будто последнего сказа.

– Звездаллион лет назад люди – вы все называете их людышами, но я их знаю как людей, – так вот, люди были и по росту высокими, и по душе великими. Равны они были своему творцу. И сами были творцами. Радость и любовь исходили от них вверх сверкающими потоками света. Да, были и иные люди, но такая малость их ходила по земле, что зло, гнев, зависть, подлость не могли подниматься выше черных голов тех, кто их выпускал.

Высоко поднимались радость и счастье, любовь и нежность, доброта и справедливость, щедрость и талантливость. Последним поднялся страх – но тот страх, который защищает и ограждает от дурного.

Из лучей и потоков этих чувств соткалось облако. Людей на земле становилось больше. Облако вслед разрасталось, уплотнялось – и воплотилось в верхний мир. Наше Многомирье. Оно поплыло над миром людей, бурлящее и переливающееся всеми цветами и оттенками. Время текло. Появились и первые сущности – Хранители. Один из них перед вами. Всего было нас пятеро. Мы были изначальными воплощениями эмоций, талантов, чувств, идей. Иные могучие и устрашающие, иные прекрасные, но все – чистые. И каждый со временем обрел тело, а с ним силу, и стал могущественным настолько, что и сам уже мог создавать.

Люди внизу жили в радости, и Многомирье ярчало. Из новых эмоций – посланников нижнего мира – появлялись растения, животные, насекомые, птицы.