По правде говоря, Озкопи на самом деле не был таким уж заторможенным.

Он находился в шоке и прекрасно понимал, кто такая Опал и что он, скорее всего, вскоре умрет, и потому пытался валять дурака.

Опал нахмурила свою золотистую бровь, ставшую от этого похожей на волну лавы.

– Тебе, гном, выпала великая честь: последним, что отпечатается на сетчатке твоих глаз, будет мой блистающий образ.

Опал не очень понравилось, как она закончила фразу – опять слишком напыщенно получилось, – но гном все равно сейчас умрет, и никто об этих ее словах не узнает. Озкопи же был не очень счастлив умереть, запечатлев на своей сетчатке блистающий образ Опал.

– Мои бедные сетчатки! – забормотал он. – Их дал мне мой отец… нет, не то чтобы он прямо-таки вынул их из своей головы, но передал… ну, вы понимаете, – теперь Озкопи решил разбавить свою запутанную речь капелькой развязности. – Кстати, раз уж мы начали оскорблять друг друга, то замечу: во-первых, мне казалось, что вы выше. А во-вторых, у вас бедра обвислые.

Опал гневно ощетинилась – внешне это выразилось в том, что ее радиоактивная корона увеличилась до трех метров в радиусе, разлагая на атомы все, что оказалось внутри ее сферы, включая Колина Озкопи. Но хотя сам гном и исчез, его последние слова занозой засели в памяти Опал и сохранятся там до самого конца ее жизни. Если у Опал и был один недостаток, который она готова была признать, так это привычка поспешно уничтожать тех, кто мешал ей – вот и этот гном умер слишком легко и сорвался с крючка – отомстить ему по-настоящему она не сможет уже никогда.

«Все он солгал, этот гнусный гном, – успокаивала она саму себя, мчась с огромной скоростью к поверхности. – Мои бедра безупречны, и вовсе они не обвислые».

Внешне появление Опал выглядело ослепительно и божественно, оно походило на взрыв сверхновой звезды, вырвавшейся из глубин на поверхность океана. Яростный жар черной магии Опал пронзил с одинаковой небрежной легкостью и стены Атлантиды, и толщь океанской воды, изменяя атомную структуру любого вещества, оказавшегося на пути пикси.

Она устремила ореол своей черной магии вперед и вверх, в направлении поместья Фаул. Ей не требовалось следить за дорогой, Опал летела на зов замка, ключом к которому она была.

Эриу, вблизи поместья Фаул

Погребенные в виде восходящей спирали вокруг замка берсерки возбуждались все сильнее, поскольку в мире наверху магическая сила вырвалась на свободу.

«Что-то приближается, – понял Оро, капитан берсерков. – Вскоре мы станем свободны, и наши мечи вновь испробуют на вкус человеческую кровь. Мы испепелим их сердца и вызовем к жизни древние силы зла. Мы заставим людей трепетать и бежать от нас. Они не смогут убить нас, потому что мы уже мертвы, и нас удерживают только магические нити.

Наше время будет недолгим. Всего одна ночь после столь долгого небытия, но мы успеем покрыть себя славой и кровью перед тем, как навсегда соединимся в посмертии с богиней Дану».

– Вы чувствуете изменения? – мысленно окликнул Оро своих воинов. – Будьте готовы рвануться вперед, как только распахнутся ворота.

– Мы готовы, – ответили его воины. – Как только свет упадет на нас, начнем захватывать всех – собак, барсуков и людей.

«Я бы предпочел барсуку человека», – невольно подумал Оро.

Он был гордецом, и его гордость стоила ему жизни – десять тысяч лет назад.

Лежавший слева от него Гобдоу откликнулся на это зловещей шуткой.

– Согласен, – мысленно просигналил он. – Но барсук все же лучше крысы.

Если бы у Оро было сердце из плоти и крови, оно затрепетало бы от прилива гордости – в этот раз за своих воинов.