– Очень мило с их стороны, – потупила взгляд Бай Сюинь. – Обязательно передай им мои благодарности за заботу.

– Вы могли бы передать их лично, – улыбнулся Ван Чжэмин.

– Чуть позже, – вздохнула Бай Сюинь, – когда суета уляжется.

Вместе они пошли к павильону старейшины Бай в абсолютном молчании.

Следующие несколько дней Бай Сюинь продолжала исследовать свитки в библиотеке и медитировать. Каждый день Ван Чжэмин приносил ей еду из гостевого домика. Все блюда были разнообразными и питательными. А главное, очень вкусными. Бай Сюинь задавалась вопросом, с какой стати молодая госпожа Шао решила вдруг проявлять к ней такое внимание, но потом узнала, что та готовила и для Ван Чжэмина, что было вполне логичным, учитывая грядущую помолвку.

В один из дней старейшина Бай зашла к молодой госпоже Шао, чтобы поблагодарить за еду, и подарила весенний пейзаж с журавлями, который написала на праздниках. Шао Цинмэй просияла и тут же начала выбирать место на стене, чтобы его повесить. Да Шаня там не было, поэтому Бай Сюинь быстро попрощалась и ушла, сославшись на дела. Впрочем, дел и правда было немало: каждый день старейшины ордена собирались, чтобы обсудить текущую ситуацию. Помимо случая с жертвами, стало известно, что война на юге опять разгорелась с новой силой и Император отправил одного из своих сыновей собирать войска. А это означало, что скоро главу Вана вызовут во дворец, чтобы убеждать заклинателей присоединиться к войне.

После очередного собрания Бай Сюинь в своем павильоне склонилась над большим блюдом. Северные гости не переставали усердно ее кормить, и она невольно начала замечать изменения в зеркале. Ее щеки явно стали круглее! Возможно ли, что Шао Цинмэй просто хотела, чтобы старейшина Бай растолстела?

Бай Сюинь мотнула головой, выбрасывая из нее подобные глупости. Очевидно, ее уставший воспаленный разум после стольких бессонных ночей не способен мыслить здраво.

На большом фарфоровом блюде лежал карп-белка[15]. С хрустящими кусочками нежной мякоти, щедро политый густым кисло-сладким соусом, он распространял по всей комнате такой вкусный аромат, что рот Бай Сюинь сразу наполнился слюной. Она очень любила эту рыбу, обжаренную мякотью наружу в кипящем масле, но приготовить ее было непросто. Часто рыбу пережаривали и та получалась слишком сухой. Но только взглянув на блюдо перед собой, Бай Сюинь уже знала, что этот карп-белка идеален. Мягкий внутри и хрустящий снаружи. Она потянулась палочками, чтобы отщипнуть кусочек, когда в ее дверь постучали. Едва не выругавшись в голос, Бай Сюинь со вздохом отложила палочки и накрыла блюдо крышкой. Кто бы там ни заявился на порог, делиться своей едой она не собиралась.

На крыльце стоял один из служащих павильона главы. Увидев Бай Сюинь, он согнулся в глубоком поклоне:

– Старейшина Бай, глава Ван просит вас срочно прийти в его кабинет.

Бай Сюинь нахмурилась и кивнула, а потом повернулась и бросила тоскливый взгляд на нетронутую еду. Оставалось надеяться, что это не займет много времени, иначе хрустящая корочка размякнет.

В кабинете главы ордена атмосфера была настолько мрачной, что, казалось, вот-вот прямо с потолка польется дождь. Ван Цзышэнь сидел за огромным столом и сосредоточенно размышлял. Старейшина Су Цзинъюань расхаживал по кабинету взад-вперед, то и дело хватаясь за меч, висящий на поясе, но потом вспоминал, где находится, и отдергивал руку. Бай Сюинь стояла у окна со скрещенными на груди руками и хмуро смотрела вдаль. Все трое были учениками одного учителя и представителями одного поколения, поэтому хорошо понимали друг друга.