Однажды меня вызвали в одну из семей беднейших из бедных, где я застал больного, который впервые в жизни заставил меня задуматься. Пациенткой оказалась бледная девушка-подросток, у которой в течение нескольких месяцев наблюдались проблемы с пищеварением и другие неприятности. Я обнаружил очень больную пациентку, настолько больную, что в течение трех недель она не могла выпить ни одного глотка воды, не принять ни одного лекарства. Когда, наконец, воду удалось выпить, моя пациентка стала выглядеть гораздо лучше, цвет лица был более ясным, и она казалась более сильной. Что касается языка, который вначале был сильно обложен, то улучшение было поразительным, дыхание, которое вначале было очень неприятным, стало гораздо менее отвратительным. Во всех отношениях пациентке было очень хорошо.

Я был так удивлен этим, что сразу же решил позволить продолжаться этой оздоровительной работе на условиях, установленных самой Природой. И так оно и происходило примерно до тридцать пятого дня, когда раздался призыв не к гробовщику, а к еде – призыв, ознаменовавший окончание болезни. Пульс и температура пришли в норму, а язык был чист, как язык младенца, кормящегося молоком матери.

До сих пор это был самый тяжелый случай болезни, который когда-либо выздоравливал, и, тем не менее, тело было истощено не больше, чем в других случаях столь же затяжной болезни, когда давали больше или меньше пищи и отсутствовала рвота. И все это с одной лишь водой для утоления жажды, пока не появилось истинное чувство голода и полное излечение!

Такого игнорирования медицинской веры и практики, накопленной мудрости и опыта всей истории медицины я еще не встречал. Если бы пациентка могла принимать и пищу и лекарства, а я запретил, и по воле случая наступила бы смерть, меня бы признали виновным в том, что я фактически довел пациента до смерти от голода. Кормите, кормите неважно больного или здорового, говорят все врачи, пишут все книги, чтобы поддержать силы или сохранить жизнь в теле, и все же Природа была достаточно абсурдна, чтобы игнорировать всю человеческую практику, выработанную опытом, и по-своему поддерживать жизненную силу, одновременно излечивая болезнь.

Я могу вспомнить множество случаев, когда из-за сильного отвращения к еде пациенты болели в течение многих дней и даже недель, не получая достаточного количества пищи для поддержания жизненных сил, но этот факт не вызывал у меня вопросов.

Этот случай произвел на меня столь глубокое впечатление, что я начал применять те же методы, что и в Природе, к другим пациентам, и с теми же результатами. Тело, конечно, истощалось во время болезни, но то же самое происходило с больными, которых кормили. Что касается лекарств, то ими полностью пренебрегали, за исключением случаев, когда нужно было облегчить боль, хотя большое количество лекарств было одинаково необходимо обоим группам больных. Но в действительности ни одно лекарство им не давалось, кроме как от боли и изредка в тех случаях, когда я имел основания думать, что весь пищеварительный тракт нуждается в общей очистке от нечистот. После этого высшая работа – лечение болезней – в моих руках стала делом рук только Природы.

В общей практике я смог осуществить план отказа от кормления, разрешив различные мясные бульоны или зерновые отвары, ни один из которых не может быть принят тяжелобольным в количестве, способном нанести вред. Отказавшись от приема молока, я смог обеспечить все необходимые Природе условия проведения голодания, одновременно удовлетворяя постоянно беспокоящихся друзей отварами и бульонами.