– Какой есть, – пожала плечами Таня.

Панин решился только поцеловать ей руку за эту откровенность. И долго молчал после этого, думая о ней. Молчала и Таня.

Матвей никак не мог понять ее. Странно открытое, искреннее, спокойное поведение на любые его выходки… Настюха бы устроила ему небольшой скандальчик и уж точно не ответила бы так просто на совсем не простой его вопрос. Необычность эта заставляла его искать ответ, но он не в силах был его найти. И одновременно не мог понять, что же не так, почему она все-таки одна. Ведь таких на руках надо носить всю жизнь. Он хотел понять, на чем же она сорвется, ведь должно же было быть что-то. И без обиняков заявил, что эту ночь она будет ночевать у него. Хотя и сам знал, что не решится на большее, чем просто обнять ее.

Таня даже не спросила, что они будут у него делать и зачем ей вообще у него ночевать (уж этих кокетливых вопросиков, раздражающих Панина в принципе, он наслушался за свою жизнь с каждым новым знакомством). Она только напомнила, что в таком случае ей надо забрать из дома документы, так как утром предстоит работа. Может быть, она просто чувствовала настроение Матвея и не боялась его?

И снова разговоры на полночи захватили их целиком. Перед сном Панин на всякий случай шутя предупредил, чтобы она не приставала к нему, так как тогда он начнет приставать к ней. Таня, смеясь, пообещала не делать этого. Но вскоре Матвей пожалел о своей просьбе. Потому что, даже обняв ее и чмокнув в щечку, он был связан своим обещанием. А девушка мирно заснула у него на плече и даже обняла его в ответ. Промучавшись оставшиеся полночи, Панин с трудом заставил себя отвернуться от нее. Слишком нежная кожа была у нее, слишком красивая грудь вырисовывалась под футболкой, которую он ей одолжил. Да и вообще такая близость превращала кровь в кипяток.

Словно сговорившись, на работе они весь день вели себя так, будто не было этих двух ночей: поболтали весело, когда встретились в коридоре, как всегда, разгадывали кроссворды в перерыве. Олег, ничего не зная, продолжил свои атаки, состоящие из разговоров о компьютере и намеков на нечто, происходящее в его сердце. Когда Таня собралась уходить после перерыва к себе, Олег вдруг догнал ее на лестнице и стал что-то ей говорить. Матвею было плохо видно, что там у них происходит, и он пошел следом, остановился метрах в трех от них и с радостью обнаружил, что Таня, хоть и улыбается Олегу, но явно из вежливости и не зная, как потактичнее отделаться от него.

Чувствуя, что может не сдержаться в следующий раз, Панин решил дать себе передышку. Намеренно он вечером отправился к Настюхе, которая оставалась все это время где-то далеко и в полном благополучном неведении, провел с ней несколько часов, пока не сорвался по привычке ехать к Лехе Артемову.

Родители ничего не высказали ему за эти две ночи. Впрочем, даже если бы и высказали, это ничего бы не изменило. Удивительно совпало, что Таня и его родная сестра Дарья, оказывается, учились на одном курсе и знали друг друга достаточно хорошо. Это прибавило очков Тане в глазах родителей Панина и в его собственных глазах.

Ожидавший, что Таня каким-то образом упрекнет его за то, что он не позвонил и не пришел вечером, уже на следующий день Матвей с удивлением обнаружил, что девушка, как обычно, улыбалась и разговаривала с ним, будто ничего не произошло. Тем не менее, сам Матвей с трудом смог заставить себя не думать о прошедших ночах. И пообещал Тане, что сам заберет у Олега ее диски. Для него это была не мелкая услуга, а конкурентная борьба.

В обеденный перерыв Таня не спустилась вниз, к вертушке. А Панина вызвал начальник. Вернувшись вниз, он застал на посту Олега, который вдруг стал говорить, что не мешало бы Матвею пройти по этажам и проверить, все ли в порядке. Но странное чувство, что Олег чего-то не договаривает, мешало Панину сразу пойти исполнять его указание. Тем более что Олег не был его начальником. Все прояснилось, когда на входе появилась Таня. У Матвея просветлело лицо, и снова улыбка возникла помимо его воли, хотя он пытался сдерживать себя. Но, по крайней мере, стало ясно, почему Олег так настойчиво спроваживал Панина. В итоге пришлось уйти Олегу, так как ни Матвей, ни Таня, поглощенные разговором друг с другом, не обращали на него внимания. На счастье, вокруг никого в этот момент не было. Редкой минутой затишья был грех не воспользоваться. Панин протянул Тане руки, приглашая на танец. Музыки не было, но Таня согласилась, заливисто смеясь. Это была для Матвея лучшая музыка на свете. Они вальсировали буквально минуту, пока Таня вдруг не отпрянула от него с легким румянцем на щеках.