Ряд двух- и трехэтажных домиков огорожен почти сплошной оградой, и никс метался с одной стороны улицы на другую, прислушиваясь к ощущениям. Он нигде не чувствовал Вэла! Даже примерно не мог определить сторону, в которой находится его друг и хозяин. При этом хранитель старался не отлетать далеко от места, где появился. Вэл должен быть где-то рядом, но Рик не мог нащупать его магию.

В месте, где один из заборов прерывался и начиналась новая улица, Рик услышал всхлипывания. Непривычный звук для этого мира, где любое несчастье можно исправить легким движением руки. Никс облетел угол.

«Вэл?!» – воскликнул Рик, но хозяин его не услышал. Без материальной формы хранитель невидим для друга, а без своей фигурки не может говорить.

Вэл сидел на земле и без перерыва вытирал слезы. Рик никогда не видел, чтобы хозяин плакал. Быстро облетев территорию вокруг, Рик заметил незакрытое окно в одном из домов, и залетел внутрь. Детская комната. Не сильно выбирая, Рик вселился в одного из мягких медвежат – прямо как у Августа дома, – и вылез в окно. До Вэла медвежонок добрался за три минуты, при этом проскочив через дырку в заборчике.

Вэл увидел, как к нему приближается мягкая игрушка, и сразу все понял.

– Рик, ты пришел!

Вэл схватил друга и крепко обнял, прижимая к груди. Слезы падали на медвежонка, но бесследно исчезали в плюшевой шерстке.

– Они забрали мою магию, Рик! – прошептал Вэл. Он то и дело всхлипывал, не в силах сдержать рыдания, и прижимал хранителя. – Представляешь? Я так этого боялся!

Рик почувствовал полную беспомощность. Он не остановил друга от ночной прогулки. Его не оказалось рядом, когда на Вэла напали. Он даже сейчас утешить хозяина, потому что заперт в теле дурацкого молчаливого медведя! Рик только смахивал мохнатыми лапками слезы со щеки друга, не зная, как еще ему помочь.

– Я боюсь возвращаться домой, – признался Вэл, понемногу успокаиваясь. – Что я скажу маме? Ты ведь знаешь, как она может молча смотреть с укором. А когда папа вернется – что он мне скажет? Единственный сын потерял магию. Из-за какой-то ерунды! Я просто хотел пойти ночью и взглянуть на ярмарку. Говорят, вечерами она мерцает яркими звездами! Теперь мне только и остается, что на звезды смотреть. Они напали так быстро, я и не понял ничего. Думал, меня душат, а когда убрали руки – ожог на шее. Клеймо лишенца! Ох, Рик, что же я наделал! Может быть, и вовсе родителям не говорить?

Никс замотал головой из стороны в сторону.

– Да я и сам понимаю, что это не выход. Знаю. Они сразу увидят. Посмотри, у меня их знак!

Вэл отодвинул ворот. На шее у него появилось черное клеймо: три пересекающихся круга. Два круга означают душу и тело – это знает каждый. На воротниках учителей всегда вышивают два пересекающихся круга, при этом левый, тоненький, будто сотканный из воздуха, делая чуть больше. На символе лекарей наоборот, главным рисуют правый круг, громоздкий, яркий. Но что значит третий?

Этот знак появлялся на шее у лишенцев. У взрослых, самостоятельно потерявших магию, клеймо тоже проявлялось, но немного позже.

Вэл потрогал знак. Клеймо болело и пульсировало. Если кто-то спросит, почему он плачет – скажет, что из-за боли, а что касается магии… И не обидно совсем. Подумаешь – теперь вся жизнь наперекосяк пойдет. Подумаешь, он теперь даже жить самостоятельно не сможет. Ерунда, переживет!

– Та бабка-соседка померла от голода, когда потеряла магию, – вспомнил Вэл, и Рик немедленно ударил его по щеке. Получилось мягко и совсем не больно, но это помогло Вэлу собраться. Он уже не плакал и поднялся на ноги. Рика Вэл держал в руках. – Я знаю, друг. Это глупо. Хоть после смерти мы и сможем с тобой путешествовать по всему миру, приближать этот момент я не стану.