С легкой улыбкой я вспоминаю свой первый восторг от того, насколько просто были выявлены закономерности. Любому исследователю ясно: чтобы выявить устойчивость изменений, необходимо проводить опыт каждый раз с новыми вводными. Фиксирующее оборудование стали перемещать все ближе и ближе к месту старта частиц.

Когда было установлено, что частицы исчезают примерно через пять метров после перемещения по стволу коллайдера, встал вопрос: это закономерность или снова случайность? Попытки изменять даже на небольшие величины характеристики разгона частиц приводили только к отмене эффекта исчезновения частиц. А возврат на исходные позиции – повторение точных условий первоначального эксперимента – тут же приводил к возврату этого эффекта. Разгоняемые частицы не обнаруживались ни в каком другом месте канала коллайдера.

Именно тогда и возникла гипотеза: частицы не исчезают, а перемещаются куда-то за пределы пространства коллайдера.

В том первоначальном, пионерском эксперименте необходимо было установить место, куда перемещаются экспериментальные частицы. Попытки размещать улавливающее оборудование в разных местах и даже за пределами коллайдера ни к чему не привели.

И снова был проведен эксперимент, другой – по перемещению в это неизвестное место уже макрочастиц, совсем небольших, размером с обычную песчинку. Разумеется, условия должны были быть аналогичными предыдущим, но для этого потребовалось совершенно другое оборудование, другие энергии и мощности.

Новый опыт привел к такому же результату – частица алмазной пыли исчезла из рабочего пространства макроколлайдера.

Размеры и типы экспериментальных объектов менялись постоянно, были задействованы и биологические экземпляры. Не менялся только результат – все исчезало в неизвестном направлении. Хотя даже визуально фиксировался сам момент исчезновения, но ни один прибор не мог зафиксировать, куда именно пропадало содержимое коллайдера.

Любое увеличение массы и размеров макрообъектов вело к значительному увеличению расхода энергии. Ставки в этой научной гонке все возрастали, возникла необходимость подключать к подобным опытам все большее количество ученых. Отчеты об исчезающих частицах читались нами как увлекательный фантастический роман. На лекциях по открытию перехода я примерял на себя роль ассистента, много раз запускавшего один и тот же эксперимент. Я представлял себя искателем истины, приключений и просто игроком в какой-то непонятной игре, в которой была скрыта тайна. Я сожалел, что опоздал родиться. Появись на свет лет на сто раньше, я обязательно был бы возле коллайдера, и неважно кем – специалистом, помощником-ассистентом, уборщиком помещений, простым подавальщиком инструмента, да хоть бы и дежурным на кнопке «вкл-выкл».

Наконец в качестве объекта перемещения стали запускать крошечные приборы, способные передавать мощные радиосигналы на большие расстояния. Результат оставался неизменным – ни один из приборов не выходил на связь после исчезновения, и ученые почти отчаялись понять природу этого феномена. Предположили, что либо любые механизмы в ходе исчезновения разрушаются, либо они перемещаются на такое расстояние, с которого сигнал от этого передающего устройства уже не мог добраться до экспериментаторов. Был еще и третий вариант, совсем фантастический – перемещаемые объекты попадают в иное измерение или иные вселенные.

Когда встал вопрос о прекращении подобных экспериментов в массовом масштабе, на выручку во второй и решающий раз пришел случай.

Находившаяся на орбите Юпитера автоматическая станция, побочной миссией которой являлось исследование реликтового фона Вселенной, внезапно зафиксировала странный сигнал из района орбиты Ганимеда.