Следствие вела молоденькая и весьма симпатичная сотрудница прокуратуры. Сазонов стал ей объяснять, что контрабанда – это не тогда, когда что-то выносят из аэропорта, а когда икру за границу большими партиями переправляют:

– Вот вы сейчас, товарищ следователь, задержали несколько расхитителей, и один раздербаненный ящик им «шьете», а сколько тонн этой икры за бугор ушло, не знаете и знать не хотите, и нам, понимаете ли, всю малину портите…

У «следачки» аж слезы на глазах выступили – это у нее оказалось первое дело, как, впрочем, и у Сазонова в новом отделе:

– Что же мне делать?

Сазонов растолковал ей, отгоняя при этом тревожную мысль, что вовсе не его ипостась – учить уму-разуму пусть и неопытную, но все же сотрудницу прокуратуры, у которой в отличие от него самого высшее юридическое образование имеется:

– Вы главное – правильно протокол составьте и в нем отразите: так значит и так, икра не здесь, в аэропорту, производится и в банки расфасовывается. Как именно попала партия данной икры в Шереметьево, следствию пока не ясно. Но совершенно точно установлено, что собирается эта партия покинуть аэропорт незаконным образом, то есть – контрабандой. А контрабанда – это уже наша подследственность. Через три дня вы дело нашим следователям передадите, а мы уж как-нибудь разберемся, что да к чему…

– А мне в эти три дня чем заниматься? – изо всех сил попыталась улыбнуться юная сотрудница прокуратуры.

– Допрашивайте задержанных. Но при этом главных злодеев не спугните. Ведь грузчики и водители сейчас на допросах начнут свою «крышу» называть… Вы всех сразу станете арестовывать, а это пока делать не надо, поскольку именно эта «крыша» и есть предмет нашего пристального чекистского интереса.

– Так вы меня, товарищ майор, в случае чего защитите? Прикроете? – попыталась найти хоть какую-то опору своей дальнейшей деятельности следовательница.

– Защитим! Прикроем! Для этого и предназначены, – пообещал Сазонов.

Через несколько дней уже «конторские» следователи взялись за дело, и расследовалось оно быстро и как будто даже легко, обогатив Сазонова неоценимым опытом тесного взаимодействия и сотрудничества со следствием…

Хотя без курьезов и тут не обошлось.

Вернулся из отпуска новый начальник Виктор Леонардович и сразу начал с упрека:

– Ты зачем двадцать пять человек арестовал?

Сазонов пожал плечами, мол, не я арестовывал, а МВД. И удивился про себя, что этот новый начальник, который прежде огорчался, что раскрытых дел и зачетных «палок» мало, теперь спрашивает с него про арестованных милиционеров так, как будто он, Сазонов, у них замполитом является и за их политико-моральное состояние ответственность несет, как будто вовсе не его, Сазонова, дело – этих коррупционеров в погонах на чистую воду выводить и к ногтю прижимать.

Виктор Леонардович, словно на немой вопрос подчиненного отвечая, разволновавшись, заговорил вдруг не своим, высоким голосом и даже руками всплеснул:

– Если все они – контрабандисты, то есть государственные преступники, с нас же с тобой завтра и спросят: куда, мол, вы раньше смотрели? Они же менты, то есть наши с тобой непосредственные подопечные. Соображаешь? Вот что, Михаил Иванович, – перешел он почти на дружеский тон, – сядь и подумай, да поезжай-ка в «Лефортово», проинструктируй там своих арестованных ментов, пусть они больше друг друга не сдают! Иначе мы запурхаемся!

Сазонову и самому жалко было молоденьких сержантов и младших лейтенантов, попавших как кур в ощип и по причине собственной дурости и жадности оказавшихся «госпреступниками». Их не пришлось даже пугать расстрельной статьей – все рассказывали сами, добровольно и охотно, да так рьяно, что некоторым бы и остановиться в своем простодушном и покаянном словоизвержении не мешало бы…