– Приспусти маленько стекло, – разлепив губы, сказал Бушмин. – Спроси, кто такие и что им нужно.

Приспустив до половины стекло, Подомацкий адресовал эти же вопросы вайнаху в маске, на бушлате которого имелись эмблема и соответствующие надписи, удостоверяющие – если, конечно, он не раздобыл где-то на стороне этот комплект формы – его принадлежность к местному ОМОНу.

– Заместитель командира ОМОНа Султыбеков, – представился старший нохча и даже достал из кармашка ксиву сотрудника УВД, которую, впрочем, развернув лишь на мгновение, он тут же сунул обратно. – А вы кто такие? И почему идете отдельно от колонны?

«Во дает вайнах! – подумал про себя Бушмин. – Сами же разорвали колонну, а теперь нам же это ставят в вину».

– А у нас, брат, на куртках все написано, – осклабился под маской Леший (у него на коленях тоже лежит «сучка», причем развернута она дулом к абреку). – Кстати, у вас рация работает? Тоже нет? Эфир забит помехами? Жаль… Кстати, друг, а чего это вы нас вдруг тормознули? Нас вроде как сам Рамзан сюда, к вам, пригласил…

– Разберемся, – сказал Султыбеков. – Приготовьте ваши документы и выйдите, пожалуйста, из машины. Мы должны осмотреть ваше транспортное средство.

– Не имеете такого права, – подал реплику Алексеич, хотя ему и было наказано помалкивать. – Что еще за проверки?! Да я не то что Рамзану, самому вашему президенту пожалуюсь! Султыбеков, говорите? Гм… Султыбеков, Султыбеков… а может, я не расслышал? Султыгова вот знаю… А-а-а, да какая разница! Вы или пропустите нас… а еще лучше сопроводите до места… или уже сегодня распрощаетесь со своими «корочками»!..

«Дур-рак! – подумал про себя Бушмин. – Велено же было помалкивать… Ну и чего пасть, спрашивается, разинул?!»

Султыбеков, или как там зовут на самом деле этого вайнаха, чуть отклонившись в сторону, вновь заглянул в салон армейского «уазика», где заблокировались четверо людей в униформе охранников компании «Ространснефть». Вначале он поглядел на экс-гэбиста – единственного из всей компании без закрывающей лицо маски, чья личность и должностное положение, вполне возможно, были ему известны. Затем перевел взгляд на переодетого в униформу операциониста, задержавшись чуток взглядом на видимом ему краешке кейса, который вопреки усилиям Георгия целиком спрятать от чужих любопытствующих глаз так и не удалось. И наконец, уставился сквозь прорези маски глаза в глаза, на сидящего рядом с Жоржем Бушмина, безошибочно определив именно в нем старшего.

– Мы должны осмотреть машину, – раздельно произнес старший чечен. – Мы должны знать, кто вы и что вы везете! Имеем на то полное право… И если вы те, за кого вы себя выдаете, мы сопроводим вас под охраной в указанное вами место!

Глаза в глаза. Но Бушмин пока помалкивал. Левая рука Андрея покоилась на «калаше», правую его руку, чуток опущенную вниз, вайнах пока не видел. Плохо, конечно, что имя главы службы безопасности президента – и его родного сына – на этого Султыбекова совершенно не действует. Но может, подействуют какие-нибудь иные аргументы?

– Немедленно выйдите все из машины! – резко скомандовал старший, одновременно с этим сделав рукой какой-то знак своим людям. – В противном случае мы вынуждены будем применить силу!

– Погоди, Султыбеков, я скажу, – во второй раз разлепил губы Бушмин. – Тебя интересует, что мы везем?

– Ну?! – Чечен вновь пригнулся и зыркнул через полуоткрытое окно «уазика» на человека в маске, сидящего на заднем сиденье автомобиля. – Так что везем, служба?

– «Цитрусовые» везем, – вкладывая в свои слова вполне подходящий их случаю двойной смысл, – сказал Бушмин. – Могу, кстати, предъявить для осмотра.