– Все путем, командир. Вон, у него веки подрагивают…

– Не знаю, что у него там «подрагивает», но давай-ка приведи его в чувство!

Миронов пнул свою жертву носком по лодыжке, потом – ради верности – дал еще легкую зуботычину.

– Открывай глаза, сука! Не фига тут прикидываться дохлым бараном!

Полковник что-то прохрипел, заворочался в кресле, затем и вправду открыл глаза.

Дождавшись, пока выражение его глаз станет более или менее осмысленным, Лещенко кивнул на изъятые предметы: на журнальном столике лежал такой же, как у него, «ПСМ» в компактной поясной кобуре и портативный цифровой диктофон, который Алексеич держал в специальном чехольчике на поясе, надеясь, очевидно, что под объемистой клетчатой кофтой это вот хозяйство будет не так заметно глазу.

– А ты, Иван, оказывается, тоже явился на «стрелку» при стволе! А я тебя всегда числил за интеллигентного человека.

У Алексеича что-то забулькало в горле, так, словно он глотал воду из баллона с минералкой после жуткого бодуна. Потом он все же собрался с силами и довольно внятно, хотя и хриплым голосом, произнес:

– Ты же сам говорил, что жизнь сейчас пошла непростая…

– Ладно, насчет ствола нет вопросов, – милостиво кивнув, сказал Лещенко. – А зачем ты писал наш базар на диктофон?

– Бес попутал.

– И давно ты так делаешь?

– Нет, в первый раз захватил с собой технику.

Лещенко задумчиво поскреб подбородок.

– Ты знаешь, а я тебе верю! В этом вот конкретном вопросе верю. Но даже если и писал с какого-то момента, то хрена ли толку от таких записей? Если они даже и есть где-то, то спрятаны очень и очень тщательно, так что их и до второго пришествия не обнаружат. Я ж тебя знаю, Иван, как облупленного.

– Я побывал у него на квартире, – сказал Миронов, доставая из кармана пачку документов. – В прихожей стоит полностью упакованная дорожная сумка, типа «тревожный чемоданчик». И еще вот эти документы нашел, пришлось вскрыть ящик стола.

– Ай-яй-яй. – Лещенко сокрушенно покачал головой, вертя в руках «трофейный» загранпаспорт. – Вы ведь, Иван Алексеевич, любили иногда говаривать о себе, что вы – настоящий профи? Что нынешние спецы… Наверное, вы имеете в виду таких, как я, в сравнении с чекистами, подготовленными в имперскую эпоху, просто дети, жалкие недоумки.

– Послушай, Петр…

– Как же так, дорогой полковник? – Лещенко, не обращая на него внимания, продолжил изучать попавший к нему в руки дубликат загранпаспорта. – Неаккуратно как-то у вас получилось. В том смысле, что документики-то ваши у нас оказались. Давайте-ка попробуем разобраться. Литовская виза… Открыта с третьего февраля на месячный срок… А также действующая шенгенская виза… А это что у нас такое? Ага, авиабилет… Литовские авиалинии, вылет из Вильнюса… В это воскресенье… Прилет во Франкфурт… Ну что ж, теперь картинка более или менее прояснилась.

Лещенко надел пиджак обратно, предварительно рассовав по карманам миниатюрный диктофон и документы, изъятые на квартире у заместителя главы СБ компании «Ространснефть».

– Ну что, Иван? – глядя куда-то вбок, сказал он. – Надумал, значит, вслед за бизнерами за бугор свалить? Втихую, так сказать, не получив «добро» у меня, как у своего куратора? И не поставив в известность о своем решении других заинтересованных лиц?

– Погоди, Петр, – натужно прохрипел экс-гэбист. – Еще можно все поправить. Без меня вы все равно не обойдетесь. Я ведь и сам не в курсе был, что эти ребятки решатся действовать наперекор нашим соглашениям.

– Ты что, за идиота меня числишь? – процедил Лещенко. – Бизнеры, значит, промеж себя решили свою «крышу» эдак грубо «кинуть», а ты, Алексеич, типа того, ни слухом ни духом?