– Эй, трясина! – заорал Руслан, с глухим всплеском оказавшись по колено в болотистой тине. Он выпустил узду и конь спешно отпрыгнул назад, истошно заржав. – Назад, назад! Прочь!

Трясина хоть и выглядела незаметно и не слишком опасно, но силы у неё хватало, чтобы засасывать витязя очень быстро – он сидел в трясине уже по пояс, чувствуя, как ноги его сковывает густая жижа, опутывает ил. В голову полез тот страшный сон, видимый им прошлой ночью.

– Эх, Людмила, прощай! – завопил он, понимая, что его поиск подходит к концу. – Не быть нам вместе!

Конь метался по краю уже отчётливо проступившего болота. Казалось, оно стало увеличиваться, разрастаться.

Машинально Руслан стал тянуться к корням самого близко дерева левой рукой – на которой была рукавица. Сначала он даже не придал этому значения, но только пару мгновений спустя понял, что вырвал из земли корень и теперь держал его в руке… Он дёрнул его на себя и дерево со скрипом накренилось в его сторону. Руслан подтянул к себе спасительное отростище и ухватился за него второй рукой. Приложив одной рукой невероятные усилия, а другой почти никакие, он вытащил себя к подножью дерева а и стал заползать на искуроченные корневища…

– Сапоги утопил, – сообщил он своему коню, дрожа всем телом и испуганно оглядываясь по сторонам. – Вот сила твоя в чём, Левша. Ну, спасибо. Если жив останусь, то отблагодарю.

Он медленно поднялся, гоня от себя мысли о том, что Левша может сам уже лежат убитый его грозным преследователем… И всё из-за него!

– Значит, отомщу за всех, – сказал он Верному, который уже поуспокоился. – Идём, друг мой… Только я отдохну малость…

И он прижался лицом к корню, вдыхая мокрый аромат сырой земли.

––

Черномор сидел у себя в тронном зале – в настоящем тронном зале – в другой башне. Тут почти ничего не было – чёрный длинный ковёр от входа до его золотого трона, каменные тёмные стены, маслянистые фонари на них. Тут он вёл переговоры со своим воеводой – плечистым мужем, чем-то напоминающим собой Рогдая – с похожей черно-седой бородой. Он тоже был одет в чёрные латы, как и тридцать два его богатыря, только шлема не носил. Взгляд у него был живой и подвижный, в отличие от остальных воинов. Звали его Касьян Коса. И сейчас они были тут оба, пока Людмила сидела у себя в спальне. Но не только они.

– Да она просто кочевряжиться вздумала, – пробасил Касьян, глядя недобрыми блестящими глазами на Черномора, которому десяток арапов расчёсывали бороду. – Не будет она за тобой замужем, владыка.

– Я сердечно ценю твою заботу, – заверил его Черномор. – Но давай ты будешь любезнее разговаривать?

– Да, владыка, – согласился Коса и едва кивнул своей худой головой со смоляными висками. – Ещё нам надо…

Тут тоже были окна – целых три. Длинные, высокие. И сначала возникла тень – огромная, закрывающая всё собой. И прежде чем Черномор возмутился или Касьян что-то успел предпринять, арапы отпрыгнули назад, а в среднее окно с грохотом битого стекла влетел змей с блестящей чешуёй, переливающейся от фиолетового до чёрного цвета. Морда этого змея была клыкастая, с белыми выпученными глазами. Оба крыла увенчивались костяными наростами. Змей стал всматриваться в людей, злобно шипя.

– И зачем так делать?! – вскричал Черномор. – У тебя что-то неотложное?

– Да, – прошипел змей и стал уменьшаться, хрустя своей чешуёй, шурша крыльями. Очень быстро он превратился в согбенную старуху, которую Фарлаф и Рогдай узнали бы. – Твоя погибель грядёт. За тобой идёт…

– Да знаю я всё! – снова заорал Черномор. – Благодарю тебя сердечно, душа моя, за предостережение, но я знал, что Владимир пошлёт витязей за мной. Только не сдобровать им, никому из них! Моя борода непобедима! А того, кто мне мог что-то сделать, уже нет.