Скажу сразу, что много, много позже, я был знаком с Миланой. И могу подтвердить, что девушка очень красивая и очень стройная, как говорит мой приятель, «ракета».

В коридоре на тумбочке зазвонил телефон.

– Сними трубку, – Николай утягивал продетую в люверсах мешка тесёмку.

– Да, да, Антонина Николаевна, это Милана… Да, всё нормально, мы собираемся обедать… Коленька, тебя мама.

– Да, да, алло… Ма, я абсолютно не понимаю, что всё это значит… Почему тише, папа уже не работает в КБ, прослушку сняли… Хорошо, хорошо, только почему я узнаю об этом от посторонних людей… Ладно, разберёмся, – Николай громко положил трубку.

Зашёл на кухню. На сковороде шипели сосиски, залитые яйцом. Милана стояла у окошка, вертела в руках бутылку красного Санджовезе.

– Люблю вина тёплой Тосканы.

– Прослушал, вы в каком институте преподаёте? – он её ещё ни разу не назвал по имени.

– В медицинском, но я только учусь.

– А что так?

– Мама с папой долго соображали, где мне учиться.

– Для медицинского такие знания географии похвальны.

– А, это я с друзьями прошлой осенью в турне по Италии ездила, – Милана поставила бутылку на подоконник, там, где взяла, рядом с бутылкой белого Верментино.

– Какую бутылку открыть?

– А вам что нравится?

Николай мог и час рассказывать о сортах винограда в Италии, но запнулся и сказал:

– Мне по душе бутурлиновское производство, – больше не уточняя, он открыл бутылку белого вина (просто маме нравилось красное).

Ела Милана действительно с аппетитом, шустро орудуя ножом и вилкой. Бокал вина не сделал хотя бы нейтральным отношение к гостье. Милана часто вставала к кухонным шкафам: то за солью, то за мельницей с перцем. И всякий раз успешно демонстрировала свои красивые ноги.

С обедом было покончено. Николай собрал посуду в мойку.

– Я займусь посудой.

– Давай лучше позже, – наблюдать её порхание Николай больше не хотел.

В зале не прибрано, да к тому же везде лежало много папиных важных (для него) документов.

– Пошли в мою комнату, я покажу своё жилище.

Николай отворил дверь в середине коридора.

– Коленька, какой вы нетерпеливый, – Милана пальцем обвела рисунок парапланериста на футболке Николая.

Вошла в комнату. На одной стене у Николая полки со специальной литературой, там и «Книга термиков» Мартинса, и «Ментальная подготовка пилота СЛА» Мартынова, и «Понять небо» Пэгина, а ещё и «Дельтапланы», и «Руководство пилотам СЛА», и ещё, и ещё, и ещё. На противоположной стене большие фотографии ребят на полётах. Есть фотографии и Николая – там он с поднятым куполом, торжественно улыбается. Много и других фотографий.

– Ух ты, какая у тебя странная библиотека. Нет, я больше люблю художественную, – она мечтательно посмотрела в окошко.

– Стены мало расставить, поэтому остальное держу в коробках, там и О. Генри, и Эдгар По, и отечественная классика – Толстой, Куприн, Тургенев. Из современных – Довлатов, Веллер, Аксёнов, Шукшин.

– О! Мы чем-то похожи. Мне тоже нравится Серёженька Довлатов, Вася Шукшин, – она повернулась и начала рассматривать фотографии.

– Но это всё как-то серьёзно. Мне больше весёленькое нравится – Мишанька Зощенко, пародист Санька Иванов, да даже Колюшка Гоголь, – улыбка не скрывала откровенного ехидства.

– О! Ты тоже летал? – Милана показала на фотографию Николая, где он был с поднятым куполом.

– Приходилось.

– Это незабываемое впечатление. Я летала в Греции, там привязывают тебя с парашютом к катеру и вперёд, над морем, красота!

– Ты просто настоящий пилот. Вспомнилось, один хулиган в Джубге осла привязал к катеру с парашютом и катал над морем. Потом вступилось какое-то общество в защиту бедного ослика, в общем, наказали хулигана.