. Они просто уходили на юг, в новое поселение. Жаркие степи преобразовывались, неплодородные земли обогащались с помощью машин. Эти паровые монстры пропахивали землю, загребая её гигантскими ковшами, и выплевывали уже богатую минералами почву. Однако еды всё равно не хватало. Некоторые жители возвращались в более обустроенные северные районы. Обратно их принимали с сочувствием, но без энтузиазма. Большинство таких жителей выделяло в психосферу ядовитые испарения недоверия. Нова создавала иную жизнь. Старые взаимоотношения рушились.

– Что туда влечет людей? – спросил Фагода Лога, глядя на удаляющиеся транспортные диски, пышущие угольным дымом.

– Значит, что-то влечет, – безразлично ответил брат.

– Ты – ученый, ты – историк. Вот ты и скажи: в чем прелесть новой жизни? Кроме того, что она новая. Я понимаю, молодость, желание перевернуть всё вверх дном, но что заставляет этих людей бросать всё, срываться с места?

– Они называют это свободой.

– От кого?

– От нас, – Меркил почесал белую бороду. – Они не хотят жить в психосфере. Их гнетет ощущение того, что кто-то другой может услышать их чувства, их намерения.

– Всегда можно остаться наедине с собой.

– Можно, но им того мало.

– Не нравится мне это. Как я смогу относиться к человеку, если не знаю его намерений? И вообще, зачем скрывать, разве что ты не замыслил ничего хорошего. Верно?

– Я думаю, что они что-то замышляют. Они просто верят, что будут жить лучше, чем мы сейчас.

– Но разве Председатель Канте не объяснил, почему им отказали?

– Объяснил, но ответ их не устроил. По большому счету, им и не требовалось разрешения. Ясно было, что им откажут. Никто не станет устраивать переворот из-за недовольного меньшинства. Они просто хотели убедиться, что им с нами не по пути.

– Думаешь, им удастся построить новое общество?

– Не знаю. Любое общество должно куда-то двигаться. Наше – не исключение. Я не уверен, что их путь лучший. По мне, пусть всё остается, как есть. Но мы ничего не можем сделать, это их выбор…

– Так пусть делают выбор, не забирая наши машины.

– Совет постановил, – пожал плечами Меркил. – Я лично знаю председателя Канте – правильный человек, мудрый. Не зря находится на своём месте. Вряд ли он принял такое решение, не обдумав.

– Вы с ним вроде как соседи…

– Да, живет через дорогу. Он сказал, что хочет открыть клапан, чтобы выпустить пар, иначе может начаться война. Видишь ли, нельзя совместить две формации в одной, не разрушив целого. Председатель это прекрасно понимает.

– Война?! – Фагода отшатнулся, словно его ударили.

– Да, она самая. Это когда люди убивают людей.

– Разве такое возможно?!

– К сожалению. Наши предки не гнушались этим. Не знаю, прав Канте или нет. Мне кажется, его решение сомнительно. Рано или поздно новисты вернутся и снова о себе напомнят. Я не верю в их эксперимент. Он провалится. Им придется подстраиваться под среду и менять своё отношение друг к другу. Сначала один будет тайно использовать другого, затем начнется расслоение и всё станет как прежде. Понимаешь, если я что-то, замыслю противозаконное, то остальные это почувствуют и не дадут совершить задуманное. Я, ты, все мы открыты, а новисты носят при себе блокиратор. Это делает человека полностью независимым от всех моральных норм.

– Зачем им воевать? Зачем им вообще убивать других людей? – Фагода с недоумением смотрел на собеседника и дополнил. – Зачем им вообще убивать нас? Нет, ты ошибаешься.

– Надеюсь… Но, знаешь, расслоение уже заметно, между нами пропасть, и она всё расширяется… Многие родственники оплакивают новистов, словно те умерли. Родители перестают чувствовать детей. Каждый из нас с детства знал, где его отец и мать, радуются они или грустят, но, когда сталкиваешься с новистом, ощущение неприятное. Перед тобой стоит человек, ты его отчетливо видишь, говоришь с ним – все как всегда, но ты его не ощущаешь. Он смотрит на тебя и, допустим, улыбается, но ты не ощущаешь его радости. Словно перед тобой не человек, а машина…