– Тебе того, – он провел пальцем по горлу. – Угадал?

Мир флегматично кивнул.

– Здесь все такие знаменитые собираются, так что нечего стесняться. Ну, тогда что ты теряешь? Отравиться боишься?

Мир не ответил.

– За что тебя? За смоль?

– Что? – на этот раз вопрос все-таки вывел юношу из состояния задумчивости.

– Ну, это, – заключенный неопределенно указал на лицо. – Мордой не вышел, что ли?

– Примерно.

– Я, видишь ли, тоже. Нет, как заказ сделать, это завсегда, а как счет предъявил, так сразу слили…

– Да не слушай ты его, – включился в разговор его сосед и, бросив пустую чашку, подошел к решетке. – Бандит ты, Капен. Браконьер.

– А ты у нас святоша, значит? – огрызнулся высокий. – Как-то не помогли тебе взносы в Церковь.

– Я порядочный вор и горжусь этим.

– Ну… что ты порядочно наскреб в последней декаде, все и так в курсе… рано или поздно тебя тоже на голову сократят, так что не волнуйся. Вся твоя белая аристократическая кровь землю-матушку напитает.

– Меня Олик зовут, – обращаясь к Миру, сказал вор с бородкой. – Этот болтливый клоун – Капен.

– Попутал меня Нечистый с тобой связаться…

– Эй ты, малец! А тебя как звать-то? – не обращая внимания на колкости Капена, Олик вернулся к прерванному разговору.

– Мирослав.

– Это еще что за имя?

– Можно просто Мир…

– …вашему дому, – дополнил Капен, театрально подняв руки, и бросил посуду на пол перед решеткой. – Вокруг меня одни монашки. Что там святая Тэна? Может транши до нее не доходят, а, Олик? Церковь, наверное, золото под себя гребет. Где там твои вклады? Пора бы уже и проценты получить. Ты мне скажи, а! Чего молчишь? Десять лет? О нет, лучше вышка. Слушай, малец, может, поменяемся?

Мир никак не отреагировал на слова. Как он понял, эти двое уже давно знакомы и попались на воровстве. Видимо, украли что-то очень важное, раз суд отправлял этих двоих на десять лет в каменоломни – обычное наказание для воров.

Где-то вдалеке скрипнула дверь. Те же трое тюремщиков шли по коридору, собирая пустые чашки. Соседи сделали вид, что ходят по камере в задумчивости. Когда охрана скрылась, Капен сказал:

– Я вот что тебе скажу, малец, десять лет горбатиться не стану, тем более, с этим, – вор показал на Олика.

– Трепло, – фыркнул тот.

И понеслось. Оба обвиняли друг друга в самых ужасных грехах, бросались такими словами, о существовании которых Мир не узнал бы никогда. Смысла многих он не понимал и даже не пытался, а лишь мысленно усмехнулся. Почему-то картина его позабавила. Многое проявилось в их совместном прошлом: и попойки в баре «У жемчуженосного краба», и веселье у какой-то Полины, и рейд по кварталу Оро. Мир слышал, что там обитали самые знатные семьи королевства, самый дорогой квартал в Нилае. Даже название переводилось с одного из языков, как «золото».

Резко скрипнула дверь и по длинному коридору гулко разнеслись слова тюремщика:

– А ну тихо там!

Мир поспешил отодвинуться от решетки – не хотелось попасть под горячую руку надзирателя. Олик ретировался. Рослый мужчина подошел к камере Капена и резко спросил:

– Проблем маловато? Могу добавить.

Капен мгновенно сбросил спесь и пробормотал слова извинения.

– Еще раз услышу – мало не покажется, – бросил тюремщик и, потеряв к нему всякий интерес, посмотрел на Мира.

Тюремщик фыркнул и довольный собой направился обратно. Как только хлопнула дверь, Капен сказал:

– Пока рано их дразнить. Тебе повезло, малец. Ты просто не в его вкусе.

Мерзко хохотнув, Капен хотел развернуться, но что-то со стороны поста привлекло его внимание. Мир услышал шаги. Значит, стражник все-таки не ушел. Если так, то он вполне мог слышать слова заключенного и возвращался, чтобы показать свою силу и власть. Заклейменные своей невеселой службой, подобные люди находили в этом процессе редкое в своей жизни удовольствие. Но среди стука кованых сапог едва различался легкий шелест, словно бы кто-то двигался в тапочках. Очевидно, вели заключенного.