И куда только его зверская ухмылка подевалась?

– На кого желаете поступить, юная леди? – как заправский кавалер после приветствий спросил сержант.

– На пилота, естественно… – каким-то потерянным голосом сказала Кармен. – Или, если не получится из меня пилота, то на программиста, – добавила она более твердо.

Сержант удовлетворенно кивнул, принял у Кармен документы и быстро пробежался по ним глазами. По мере того, как взгляд его опускался все ниже и ниже по листу, глаза все более лезли на лоб.

– Э-э-э!.. А вы не пробовали подать документы в университет? Или колледж?

– Я пришла на федеральную службу, чтобы получить деньги на университет! – гордо ответила Кармен, в одной фразе выразив и свое отношение к самой Федеральной службе, и вообще к присутствующим. Жаль, что все смыслы сказанного могли оценить лишь немногие. Сержант, как видно, понял, а пришедшие чуть ранее Джонни с Карлом просто тупо смотрели на Кармен, оценивая ее формы.

Сержант поморщился, так как во фразе, брошенной девушкой, ясно сквозило презрение к Федеральной службе и стремление использовать ее чисто утилитарно. Для целей, как следовало из того тона, которым было высказано, более возвышенных и серьезных.

– Подбери слюни! – бросила она Джонни, заметив, что тот пялится на нее глазами голодной шавки.

Тот расплылся в глупой улыбке и попытался сделать комплимент Карменсите. Она же посмотрела на него, как на вошь, и промолчала.

– Чудная девушка! Если вас не затруднит, поднимитесь в комнату двести четыре и спросите майора Роджэс, она вами займется, – между тем сказал старый сержант, совершенно игнорируя Джонни и Карла.

Карменсита кивнула, взяла обратно свои документы и, на секунду задержавшись, бросила ему:

– И еще, сэр! Просьба.

– Да, молодая госпожа! – галантно ответил тот. – Я внимательно вас слушаю.

– Вот этих кретинов, – она небрежно кивнула на Джонни с товарищем, – определите в стройбат. Они достаточно тупы, чтобы ему соответствовать, и достаточно умны, чтобы случайно друг друга не поубивать в первый же день!

– Я обязательно учту ваши пожелания! – оскалился сержант и многозначительно посмотрел на парней. Те покрылись холодным потом. Только Джонни все еще продолжал смотреть вслед уходящей Кармен влюбленными глазами. Он просто не знал, что ему доставляет больше неудобств – страх перед сержантом или вот эта девочка, что сейчас уходила, не оборачиваясь.

Слова Кармен и многообещающий взгляд сержанта, брошенный на балбесов, сильно уменьшили мимолетный энтузиазм у Джонни по поводу федеральной службы. Но тут в нем взыграла гордость.

Парень подумал, что если сейчас откажется, то на него будут показывать пальцами. Ведь Карменсита Ибаньес не побоялась. А он… он, получается, струсил! Испугался трудностей!

К тому же очень сильно хотелось стать таким, как киногерой, которого играл Шульц. Как на том постере. Таким же мускулистым, ловким и находчивым. Чтобы не этого Шульца, а его самого вот так снимали журналисты. Не в киношном скафандре, а в настоящем. С настоящим оружием в руках. Чтобы не перед Шульцем, а перед ним, Джонни, бабы складывались у ног штабелями.

Возникает, правда, вопрос: а почему он не стал таким раньше? То есть сильным, ловким, мускулистым, находчивым…

Тут все просто – он ленился. Так же, как и другие сынки богатых и успешных родителей. У него было все, чего бы он ни пожелал. Кроме одного – самоуважения. Ведь все, что ему давалось, по-настоящему ему не принадлежало или, если и принадлежало, было не им заработано. Ему, по большому счету, гордиться было нечем. И вот тут, на федеральной службе, Джонни предоставлялась возможность стать этаким суперменом. Не совсем самостоятельно.