– Вы хотите меня нанять?

Как и любой алхимик, Андреас был совсем не прочь оказаться при дворе богатого аристократа. Хозяин требовал удобрения для полей, патроны для охоты, фейерверки для праздников и лести, хозяйка требовала «уникальную» косметику и много лести. Запросы эти удовлетворялись без особого труда, и оставалась масса времени на научные изыскания – именно так описывал свое безбедное существование однокурсник Андреаса, шустрый Станислав Лен, который уже написал две монографии и готовился штурмовать степень магистра. Но Станиславу повезло с аристократом, он обосновался у флегматичного верзийского дара. А вот перспектива работы на чванливого Помпилио вызывала у алхимика серьезные сомнения.

– Вы хотите меня нанять?

Мерса хотел добавить, что он вполне доволен жизнью и не желает покидать Заграту, где у него отличная практика, но… Но наспех подготовленная речь пропала.

– Еще нет, я думаю. – Помпилио вернул Валентину фляжку и свел на животе руки. На коротких толстых пальцах сверкнули перстни, каждый из которых стоил больше, чем алхимик зарабатывал за год. – Мне сказали, ты с Бахора?

«Начинается…»

Адигены не доверяли выходцам из республиканских миров. Наверное, правильно делали, однако Андреас почувствовал себя уязвленным.

– Я… э-э… не сказал, что хочу работать на вас, мессер.

– Сейчас мы говорим о Бахоре, Мерса. Ты оттуда?

– Совершенно верно.

Помпилио покачал головой.

– Я бывал в Бахоре, приятный мир.

– Э-э… согласен.

– Ты там родился?

– Да.

– Почему не стал фермером, как твои родители?

– Потому что с детства мечтал стать алхимиком.

– И упросил отца поделиться сбережениями? А потом, вкусив прелести больших городов, не стал возвращаться на родину?

Если адиген хотел вывести алхимика из себя, то ему это не удалось. Мерса покраснел, но ответил спокойно:

– Мои родители погибли во время урагана, когда мне было пятнадцать. Я продал ферму и купил билет на Герметикон.

– Но поступил не сразу, – хмыкнул Помпилио, демонстрируя неплохое знание биографии Андреаса.

– Образование на Бахоре дают не самое лучшее, и чтобы поступить в Университет, мне… э-э… пришлось нагонять сверстников. Я работал учеником алхимика, а по ночам учился. Поступил на следующий год.

– Как ты стал доктором в столь молодом возрасте? Из университета выходят бакалаврами.

– Я вышел на три года позже, – уточнил Мерса. – Меня и еще одного студента заметил магистр Озборн, и мы… э-э… работали под его руководством. И после сделанного открытия…

– Он упорный, – сообщил Помпилио слуге. – Внимательный и упорный. Возможно, он и в самом деле подойдет.

Валентин кивнул. Мерса вновь попытался сообщить, что не намерен рассматривать предложение адигена, и вновь не успел.

– Ты изучал устройство цеппелей? Работу с гелием? Работу с аккумуляторами? Ну и всё прочее, чем занимается на борту алхимик.

– В университете в обязательном порядке читают курс по цеппелю.

– Он говорливый, – заметил Помпилио.

– Полагаю, он волнуется, мессер.

– Допустим. – Адиген вернулся к алхимику. – Как ты, наверное, заметил, Мерса, меня не интересует университет. Я говорю о тебе.

Андреас понял, что избежать высокомерных замечаний Помпилио можно только одним способом: предельно точно отвечать на поставленные вопросы.

– Я изучал устройство… э-э… цеппелей и получил за него наивысший балл.

– К тому же тебя характеризуют как неплохого человека…

– Могу я узнать, кто?

– Начальник полиции, – ответил Валентин, поскольку адиген не счел вопрос заслуживающим внимания.

– Синьор Якобсон?

– Начальник всей полиции Заграты, – уточнил Валентин. – Генерал Джефферсон.

Мерса вытаращился на Помпилио: