– Очевидно, вы и к Михаилу Сергеевичу не питаете теплых чувств?

– Безусловно. Особенно после того, как он покинул партию, перешел на позиции социал-демократизма и ревизионизма. До сих пор в моих ушах звучат его слова о том, что за 70 лет у нас не было ни одного даром прожитого дня, что все наши завоевания – результат марксизма-ленинизма в действии… А сегодня речи, будто строй имели прогнивший, что строилось все на насилии, из-под палки… Понимаете, не умею я так перестраиваться, как они! Наверное, это мой серьезный недостаток. Я могу менять взгляды, но не принципы.

– Когда вы виделись с Михаилом Сергеевичем?

– Давно. В 90-м, после моей отставки, еще встречались на заседаниях, совещаниях, а потом – все. Знаю, что и с другими он так же поступает. У Горбачева есть немало положительных качеств, но нет такого, как чувство товарищества. Любимый мною Гоголь замечательно сказал: "Нет уз святее товарищества". У Михаила Сергеевича постоянных товарищей нет. Многих он просто вычеркивает из своей жизни.

– А ведь генсеком Горбачев стал с вашей помощью?

– Что значит с моей? Я просто активно и сознательно содействовал этому.

– И в том, чтобы на решающее заседание ПБ не успели Щербицкий с Кунаевым?

– Это все слухи. Пленум мы действительно собрали очень оперативно, нельзя же было оставлять страну без руководителя.

– Кто работал вместе с Горбачевым в ночь перед голосованием?

– Чебриков и я. Мы возглавляли работу по созыву Политбюро, пленума и похоронам Черненко.

– Это я и хотел услышать. То, кто был провожатым Михаила Сергеевича в Кремль…

– Кстати, о Кремле. Вы помните, когда впервые попали туда?

– В 1949 году, шел ХI съезд комсомола. А второй раз – после смерти Сталина, когда открыли Кремль, был у Булганина по вопросу создания в Новосибирске первой в Сибири консерватории.

– А став секретарем ЦК?

– Постоянное мое место работы находилось на Старой площади, и в Кремль я шел либо на съезды, либо на совещания, любо на заседания Политбюро. Правда, однажды вместе с семьей я осуществил несколько экскурсий по Кремлю. Обычные маршруты – квартира Владимира Ильича Ленина, Оружейная палата, Алмазный фонд…

– Вы сказали, что ходили в Кремль со Старой площади. Есть подземный тоннель?

– Не знаю, не пользовался им никогда. Обычно, если никуда не спешил, я просто шел по улице. А так – машиной.

– Что, и хода под стеной в Мавзолей нет?

– Откуда? В Мавзолей мы попадали через башню… Сенатскую, кажется? Кстати говоря, все эти домыслы… Нет никакого подогрева на трибуне Мавзолея, не было и буфета внутри.

– Ваш последний визит в Кремль?

– В декабре, на заседание Верховного Совета Союза. С той поры не был, необходимость не возникала.

– Но если понадобится, по депутатскому мандату пропустят?

– По-видимому, надо заказывать пропуск… А вообще с Кремлем у меня многое связано. И съезды, и пленумы, и сессии. Там я награды получал, познакомился с замечательными людьми.

– Вы помните только хорошее?

– У меня нет плохих воспоминаний, связанных с Кремлем. И те схватки, которые происходили на съездах народных депутатов, сессиях Верховного Совета, были политической борьбой – с моей стороны честной, открытой. Это, конечно, отнимало много эмоциональных, интеллектуальных, физических сил, отвлекало от работы. Что ж, такова судьба политического деятеля.

Я не считаю себя проигравшим. Не собираюсь и сейчас уходить в кусты.

Пошел проводить Егора Кузьмича до метро. Все как-то не верилось, казалось, вот-вот вынырнет из-за угла черная "Волга". Нет, зашли в вестибюль, Лигачев встал в хвост очереди за жетонами, затем прошел через турникеты и слился с людьми, спускавшимися по эскалатору. Это был Егор Кузьмич?