Каден только головой покачал:

– Ты не представляешь всей сложности ситуации.

– С чего ты взял, – возмутилась она, с трудом сдерживая крик, – будто знаешь, что я представляю?

– Есть угрозы пострашнее ургулов. Более зловещие.

– Как не быть! – Адер сплюнула. – Половину я только что перечислила. Угроз столько, что ургулы среди них, почитай, пустяк. Всего лишь кровожадные дикари, вполне предсказуемо задумавшие разбить Северную армию и предать мечу всю империю. Если подумать, это так старомодно.

– Ургулы, возможно, просто кровожадные дикари, – ответил Каден, – но человек, который их возглавляет, – нет. И твой Ран ил Торнья не просто военачальник.

Спину Адер закололи ледяные иголочки. Она готова была ответить, но осеклась. Они опять вернулись на зыбкую почву полуправды и недомолвок. Каден встретил ее взгляд. В его глазах не было нетерпения, не было колебаний. Она вовсе ничего не видела в его пылающих радужках. Адер ждала этого момента, готовилась к нему, но не думала, что он настанет так внезапно.

Она оглянулась через плечо: эдолийцы стояли в ста шагах, спиной к ним, охраняли вход на причал. И все-таки Адер понизила голос:

– Ран ил Торнья – кшештрим.

– Знаю, – кивнул Каден. – И значит, ребенок, которого ты ему родила, тоже кшештрим, хотя бы отчасти.

Он произнес эти слова спокойно, почти безразлично, как слуга, передающий незначительное известие. Адер понадобилась вся сила воли, чтобы его не ударить.

– Я родила ребенка не ему, – прошипела она голосом, заточенным яростью, как клинок. – Мой сын рожден не для ил Торньи. Санлитун не игрушка, не подарок, который я выдавила меж чресел, чтобы порадовать великого полководца. Мой сын – мой!

Каден и глазом не моргнул перед лицом ее ярости.

– И все же твой сын еще ближе подводит ил Торнью к трону.

– Ил Торнье трон на хрен не нужен.

– Может быть, не сам по себе, а как средство, как орудие. Он кшештрим, Адер.

Она медленно, с болью обуздала забившееся сердце, задушила подступившие к горлу слова, усмирила себя. Волны под причалом показались ей живыми, неутомимыми. Она уставилась на брата, силясь по переливам пламени в его глазах угадать следующий ход. И наконец решилась бросить кости.

– Тот, кого ты зовешь Килем, тоже, – сказала Адер.

– Да.

Они посидели немного без движения, словно правда, высказанная обоими, мешала двигаться дальше. Солнце скрылось за дворцом, и волны остыли. Адер вытянула ноги из воды, поджала колени к груди. С востока налетел ветер, сбил ей волосы на лицо. Она задрожала.

– Ил Торнья предупреждал, что я встречу здесь Киля, – наконец заговорила она. – И советовал ему не доверять.

– А мне Киль советовал не доверять ил Торнье.

– Похоже на тупик, – развела руками Адер.

– Не обязательно, – медленно ответил Каден. – Помимо мнения двух кшештрим, стоит учитывать простые факты.

– Факты, – настороженно отозвалась Адер, – сильно зависят от того, кто их излагает.

– Одно нам по меньшей мере известно, что генерал, на которого ты так полагаешься, убил нашего отца, отправил сотню эдолийцев убить меня, приказал крылу кеттрал убить Валина, когда тот еще был на Островах. – Каден покачал головой. – Решая, кому доверять, думается, стоит посмотреть, кто заслужил доверие делом.

Адер выстроила мысли по порядку. Все это она, конечно, знала и раньше, но тяжело было слышать из чужих уст эти проклятые слова.

– У него были на то причины.

– Причины есть всегда, – заметил Каден, не шелохнувшись.

Далеко в бухте лавировал против ветра корабль – сворачивал то туда, то сюда, приближаясь к намеченной цели так неуловимо, что наблюдавшая за ним Адер не могла угадать, куда он направляется. Она долго смотрела, прежде чем обернуться к брату.