Сердце не ударило и трех раз, когда она нашла, что искала. В десятке шагов по другой боковой улочке двигались против людского потока двое мужчин – пробивались к женщине на крыльце, когда все остальные стремились убраться подальше. Третий показался под другим углом. Все они продвигались медленно, но с бросавшейся в глаза целеустремленностью. Луков Гвенна не увидела, но женщину можно убить и без лука, лишь бы подойти вплотную, а эти люди решительно приближались.

– Да пошло оно все, – громче, чем хотелось бы, невольно воскликнула Гвенна.

Она шевельнула поясной нож в чехле… но толпа была засеяна густо. Четыре, пять, шесть… Гвенна ожидала обнаружить на площади одно крыло, а их оказалось не менее двух – очевидно, имевших целью прикрывать стоящих на подмостках причала актеров, а теперь устремившихся к женщине на ступенях. Квора их, как видно, не замечала. Она все косилась на ту боковую улицу, в которой затерялся ее товарищ – улизнул, когда паршивый план затрещал по швам.

У Гвенны мелькнула мысль оставить женщину умирать. Вряд ли стоило тыкать в людей ножом, не разобравшись прежде, кто есть кто, кого надо убить, а кому просто наскоро надрать задницу. С другой стороны, в общих чертах уже было ясно: те, что на причале, жгут город, чтобы добраться до других – мятежников. Квора относилась к мятежникам. Одному Халу известно, сколько этих мятежников и где они скрываются, – между тем выяснить то и другое не помешало бы.

– Да пошло оно все, – повторила Гвенна, вгоняя нож под ребро проходящему мимо нее кеттрал.

Тот вытаращил глаза, но крик застрял в горле от боли. Рука слабо дернулась к клинку, пальцы его не слушались. Гвенна обхватила убитого за пояс, словно поддерживая перепившего приятеля, – этому трюку она выучилась у Присягнувшей Черепу, убийцы, которая находилась за континент и, казалось, за целую жизнь отсюда, – и мягко опустила его на булыжник. Она не подавала новых сигналов Анник и Талалу, но какой, Кент побери, сигнал им еще нужен? И так яснее ясного: пришло время убивать.

Выпрямившись, она увидела, что крыло вступило в игру. Еще один кеттрал медленно оседал наземь, зажимая пробитую стрелой грудь. Другой споткнулся, закашлялся кровью. Однако подходили новые, и не все были под прицелом у Анник.

– Квора, – окликнула Гвенна, пытаясь предупредить женщину на крыльце, не насторожив в то же время всю площадь. – Квора!

Та опустила взгляд. Ее ошалелые глаза отражали пожар на западе и сами горели страхом и яростью. Гвенна махнула ей на ближнюю улицу:

– Пора уходить.

В ответ женщина только замахнулась на Гвенну клинком – к большому сожалению, потому что движение привлекло к ней все взгляды. Повернулся к Гвенне и проходивший в нескольких шагах кеттрал – увидел в ее руке окровавленный нож и выхватил из-под плаща меч.

– Я за вас, дурень, – шепнула Гвенна, покачав головой.

Мужчина замешкался, перевел взгляд на таращившуюся на обоих Квору. Гвенна сделала шаг и перерезала ему глотку. В толпе поднялся крик, визг. За спиной у Гвенны, на причале, зашевелились люди с птицей. Плохо дело и вот-вот станет еще хуже.

– По правде, я была не за него, – буркнула Гвенна, поймав взгляд Кворы. – И в самом деле пора уходить. Сейчас же. Их в толпе полным-полно.

Квора, качая головой, отступила на полшага к проему за спиной:

– Ты кто?

– Слушай, сучка! – не утерпела Гвенна (кто-то рванулся к ним справа – стрела Анник попала ему в глаз). – Ты наглая, но глупая. Слазь живо с этой лесенки – и ходу.

Она ткнула пальцем в ближайшую улицу:

– Нам туда.

Прямо за плечом Гвенны визжала в страхе и боли какая-то женщина – растерянная горожанка, среди ночи поднятая пожаром. Ее вопль не имел отношения к разворачивающемуся бою, но Квору он вывел из ступора, и та слетела с крыльца, хоть в чем-то проявив подготовку, на которую рассчитывала Гвенна.