Дион Кассий характеризует Комазона как лицедея и шута, полностью оправдывавшего своё прозвище «Гуляка». Это явное преувеличение. Комазон был весьма умён и работоспособен, но для Диона он был выскочкой и ни в коем случае не ровней.

Сам же легион II Parthica за предательство Макрина был награжден пышным титулом Antoniniana Pia Fidelis Felix Aeterna.

Поллион стремительно помчался в Рим. Скорее всего, он плыл на быстроходном военном корабле из Антиохии до Брундизия или даже до Остии. В любом случае, он прибыл в Рим уже в середине июня и передал письма в сенат. Возможно, он сам и зачитал их. Именно Поллион должен был проследить за нормальным переходом власти в Риме. Для этого у него были часть преторианцев и часть легиона II Parthica. Гелиогабал (точнее Меса) прислал этим воинам письма с призывом о признании и просьбой поддержать Поллиона. Как отреагировали в Италии на столь ошеломительные известия? Лампридий утверждает, что «все классы были полны энтузиазма». И наоборот, Геродиан говорит, что царило «всеобщее уныние». На самом деле реакция сенаторов была неоднозначной. Без сомнения, большинство, подобно Кассию Диону, держали свои взгляды при себе и со всем соглашались. Большинство сенаторов не любили Макрина, но они ненавидели и Каракаллу. А ведь Гелиогабал был представлен как сын Каракаллы. Кассий Дион говорит, что они были охвачены страхом. У многих были на то веские причины. Реакция народа неизвестна, но судя по всеобщей любви к Каракалле, она должна была быть одобрительной.

Как бы то ни было, сенаторы признали Гелиогабала императором и сыном Каракаллы. В середине июня 218 года Гелиогабала провозгласили консулом. При этом вторым консулом остался, не воспринимаемый сенатом, а значит безопасный, бывший префект претория Марк Оклатиний Адвент, находившийся в Риме, куда его направил ещё Макрин. Таким образом, один консул теперь находился в Антиохии, а другой – в Риме, хотя, реально там «рулил» человек Месы Поллион.

Чтобы заручиться поддержкой широких кругов населения, сенат обожествил покойных Каракаллу, пользовавшегося большой популярностью, и Юлию Домну, а Юлия Меса и Юлия Соэмия получили высший титул «августа», как когда-то Домна. Имя же Макрина было вычеркнуто Сенатом из всех документов и предано проклятию (поэтому императорские артефакты Гелиогабала свидетельствуют, что документально он наследовал власть напрямую от Каракаллы, а никакого Макрина как бы и не было).

Ещё до 13 июля 218 года Сенат назвал 14-летнего подростка Гелиогабала «отцом отечества» (pater patriae). 14 июля он был принят в коллегии всех римских священнослужителей, включая коллегию понтификов, где получил высшую должность «Великого понтифика» (pontifex maximus) [Дион Кассий. Римская история 79, 1, 8]. Таким образом, Гелиогабал стал верховным жрецом Римской империи. Раньше это была довольно дежурная должность, но не теперь. Скоро Рим это почувствует.

В общем, Поллион вполне успешно справился с задачей установления новой власти в Риме, после чего вновь срочно понадобился Месе. Считается, что ещё по пути в Италию Поллиону было поручено разобраться с неприятностями в Вифинии. Мы не знаем природы этих беспорядков. Наместник провинции Цецилий Аристон, вроде бы, был лоялен Гелиогабалу. Об этом можно сделать вывод, исходя из того, что примерно в это же время беглый император Макрин боялся Аристона, поэтому не поехал в столицу провинции Никомедию, а пытался инкогнито переправиться в Европу. Возможно, он ошибался и Аристон вовсе не был сторонником Гелиогабала. Но, как бы то ни было, никакого мятежа в Вифинии сразу после захвата власти Гелиогабалом не было. Поллион просто не успел бы принять участие в его подавлении, поскольку сломя голову мчался в Рим. Значит, восстание произошло чуть позже. Вероятно, это было в августе 218 года. Может быть, беспорядки начались после захвата Макрина, которого вифинцы не хотели выдавать Гелиогабалу. Уж очень странно всё сложилось в Вифинии: арест Макрина и восстание, а потом зимовка там императора с армией. В общем, восстание в Вифинии было поручено подавить именно Поллиону. Кассий Дион говорит, что Поллион быстро покорил Вифинию. Какими силами? Он, конечно, мог собрать какие-то ауксилии в окрестных провинциях, включая саму Вифинию, где дислоцировалась Фракийская когорта, но мы попробуем выдвинуть ещё одно предположение. Дело в том, что сразу после Вифинии, Клавдий Элий Поллион был назначен легатом пропретором провинции Верхняя Германия. Это подтверждает надпись CIL XIII, 6807 из Могонциака. Между тем, нам известно, что в это самое время вексилляция войск Верхней Германии (как, впрочем, и Нижней) начала своё возвращение на родину из Каппадокии. Принято считать, что она выступила в Европу одновременно с императорским двором осенью 218 года. Однако, точно это неизвестно и нигде не указано. Не могло ли быть так, что Германская вексилляция вышла раньше, чтобы подавить восстание в Вифинии? Вполне могло. В этом случае, вексилляция и должна была подавить эти волнения, а возглавил её Поллион, которого сначала поставили препозитом Германской вексилляции, а потом легатом Верхней Германии. Дион утверждает, что Германская вексилляция зимовала в Вифинии. Значит, и Поллион был там. Клавдий Элий Поллион вновь доказал свою преданность и талант. Приходится признать, что этот человек оказался удачным выбором Месы. А ведь Верхняя Германия была важной провинцией с двумя легионами вдоль верхнего Рейна и массой ауксилий. Эти войска уже выдвигали и ставили своих императоров. Поэтому Рим всегда держал на Рейне самых надёжных людей. Кстати, след Поллиона обрывается как раз в Могонциаке. После года головокружительного успеха (центурион – захватчик Диадумениана – сенатор в ранге проконсула – представитель новой власти в сенате и Италии – наместник Вифинии – наместник Верхней Германии) мы больше ничего не слышим о Поллионе. Надпись в Могонциаке не стерта, значит Поллион не пострадал OTdamnatio memoriae. Возможно, после Германии он оказался не у дел и наслаждался спокойной жизнью на пенсии, живя на миллион сестерциев, которые достались ему вместе со статусом сенатора. Но мы ещё пару раз встретимся с Поллионом.