Папа перекинул один рюкзак через плечо, второй отдал маме, а меня, ещё совсем маленькую, вытащил из тележки и усадил в переноску. Затем он схватил маму под локоть и твёрдым шагом повёл нас к выходу, стараясь не смотреть на окружающий ужас.

Крики людей, торопившихся к парковке, сливались в оглушающий гул. Кто-то умолял о помощи, кто-то истошно рыдал, дети, включая меня, не переставали плакать. Толпа, словно обезумевшие животные, ломилась к выходам, распихивая слабых. Люди падали, и их тут же затаптывали другие. Каждый боролся за своё место в узких проходах, не обращая внимания на тех, кто оказывался под их ногами. Никто не останавливался, чтобы помочь. В этих мгновениях человеческая жизнь казалась дешевле воздуха.

Папа крепко держал меня на руках, другой рукой не отпускал маму. Мы продвигались через толпу, которая волнами накатывалась на нас. «Всё будет хорошо», – тихо твердил он, будто убеждая себя. Его голос был ровным, но с каждым шагом он сжимал меня всё сильнее. «Мэди, не плачь», – добавил он, но я не успокаивалась.

К тому моменту, когда мы выбежали на парковку, волна уже накрыла Чикаго. Всё вокруг было хаосом: машины сигналили и сталкивались, стекло разлеталось тысячами осколков, сигнализации и сирены сливались в один невыносимый рев. Люди кричали, бетон под ногами трясся, как будто сама земля пыталась нас сбросить. Это было началом нашего конца.

Вирус, который принёс с собой астероид, распространялся молниеносно, поражая тех, кто выжил после катастрофы. Первые признаки заражения напоминали обычную простуду: лихорадка, кашель. Затем температура тела стремительно падала, а изо рта начинала течь кровь. Чёрная кровь. Через несколько минут человек умирал, а вскоре его тело вновь оживало, но уже не для жизни, а для охоты.

Мутанты были сильнее и быстрее обычных людей. Их острое зрение, слух и обоняние превращали выживших в лёгкую добычу. Один укус или попадание чёрной крови в кровь человека – и жертва превращалась в чудовище.

Эпидемия уничтожала остатки цивилизации. Люди, не зная, как справляться с реальностью, теряли всё. Тем, кто остался на поверхности, пришлось бороться за жизнь в мире, где каждый новый день мог стать последним.

Прошло одиннадцать лет с тех пор, как первые лучи солнца вновь пробились сквозь мрачные, чёрно-красные облака, окутывающие землю. Но прежнего мира больше не было. Выжившие превратились в мутантов, а избранные, вышедшие из своих бункеров, думали, что готовы встретить этот новый мир, который всегда был моим домом, но в один миг превратился в ад.

Воздух был наполнен сладким ароматом полевых цветов, настолько густым и тёплым, что казалось, он обволакивает изнутри, словно летний день остановился в своей самой яркой точке. Я вдохнула его полной грудью, словно впервые за долгое время позволяя себе расслабиться, и на мгновение мир вокруг замер. В ногах ощущалась мягкость земли, тёплая и немного шероховатая. Я двигалась медленно, почти неосознанно, но осторожно, будто боясь спугнуть эту иллюзию покоя. Когда я открыла глаза, передо мной раскинулась узкая тропинка, едва заметная среди высокой травы. Она уходила вдаль, к невысокому холму, на вершине которого высилась одинокая ива. Её ветви, длинные и мягкие, словно нежные руки, склонялись к земле, окружённой бескрайним морем бело-жёлтых ромашек.

Я сделала ещё один глубокий вдох. Сладкий аромат цветов смешался с чувством тишины и умиротворения, которое я не испытывала уже долгое время. Всё вокруг казалось таким реальным, и в то же время призрачным.

Я двигалась вперёд, шаг за шагом, приближаясь к иве. На одной из её толстых веток покачивались старые качели. Верёвки, натёртые временем, были толстые и крепкие, а сиденье – деревянная дощечка с потёртой поверхностью – хранило следы, оставленные множеством детских рук и ног. Это место казалось вырванным из моей фантазии, но я знала его. Знала по рассказам родителей о ферме моих дедушки и бабушки в Техасе.