И тогда я сделала это. Сделала то, чего хотел от меня Джесси, чего хотел весь спортзал, то единственное, что я действительно могла сделать в такой ситуации. Я рывком вскочила на ноги и врезалась в него сзади так же резко, как он до этого врезался в меня, потом станцевала вокруг него в стиле хип-хоп, при этом все вокруг смотрели на нас и, отбивая такт, хлопали в ладоши. Затем я заставила Джесси развернуться ко мне спиной и принялась шлепать его по попе опять и опять, а он прикусил зубами палец и сделал вид, что стонет.

Вот тогда-то к нам и подбежала директриса Банди и вклинилась между Джесси и мной. Джесси поднял руки, сделав вид, что шокирован ее вторжением и не понимает, с чего это она так взбесилась. Толпа начала на нее шикать. И тут Банди уставилась на меня – злобно и презрительно.

– Прошло целых три года, а ты все никак не уймешься – вечно садишься в лужу, – прошипела директриса.

У меня отвисла челюсть. Это был подлый прием, запрещенный удар, нанесенный тогда, когда я его меньше всего ждала. Пожалуй, он был даже подлее, чем когда директриса набросилась на меня впервые после того, как я перестала участвовать в работе школьной модели Конгресса. И хотя я была теперь значительно старше, практически в двенадцатом классе, я опять внутренне сжалась, как будто все еще оставалась зеленой девятиклассницей. И сейчас точно так же, как в тот первый раз, Банди сразу же развернулась и пошла прочь, прежде чем я смогла хоть что-нибудь ей ответить.

К сожалению, директриса оказалась не единственной, кто отошел от меня в сторону.

Я поискала глазами Джесси, чтобы понять, слышал ли он ее слова, но он, излучая самодовольство, уже шествовал обратно к своим друзьям, которые либо поднимали руки и в знак поздравления хлопали ладонями о его ладонь, либо в изумленном недоумении качали головами.

Оставшись в одиночестве, я провела руками по своему измятому платью. Теперь оно испачкалось еще больше, потому что к все еще влажным кружевам прилипла грязь, покрывавшая пол спортзала. Я подошла к столу, на котором стояли напитки и еда, надеясь найти бутылку газированной минералки или что-нибудь в этом духе, но конечно же ничего такого не нашла. На танцах в старших классах средней школы искусственно газированную минералку не подают.

– Кили!

Элиза и Морган махали руками, зовя меня обратно за наш столик.

Я взяла с общего стола банку сладкой газировки и направилась к ним, все еще цепляясь из последних сил за тот позитивный настрой, с которым я начала этот вечер.

– Это самое безумное ухаживание, которое я когда-либо видела, – сказала Элиза, просматривая на своем телефоне сделанные ею фотки Джесси и меня. – Я даже не знаю, что тебе теперь посоветовать.

Морган поставила локоть на столик и уперлась ладонью в подбородок:

– Но они же просто созданы друг для друга, тебе так не кажется?

– О, да, однозначно! Что бы ты ни делала, Кили, продолжай в том же духе. Это явно работает! – И Элиза продемонстрировала нам фотографию, на которой мы с Джесси танцевали, улыбаясь друг другу на миллион долларов.

– Кили, что с тобой? – спросила Морган. И хотя она сказала это совсем тихо, Элиза оторвала взгляд от своего телефона и посмотрела на меня.

– Ничего, – быстро ответила я и, чтобы они обе думали, что все в порядке, небрежно покрутила рукой. – Просто эта Банди настоящая сука. Да ладно, забейте.

Морган повернула голову, поискала глазами Банди и презрительно скривила рот:

– Тьфу на нее! Забудь. Не бери в голову.

Это был уже второй раз за последние две недели, когда моя лучшая подруга сказала мне эти слова.

Мы не знали, что на мобильнике Морган включилась громкая связь, когда Уэс, с которым она тогда говорила, попросил ее не приводить меня на вечеринку его друга, потому что я противная, не умею острить и к тому же никто из его друзей все равно не хочет иметь со мною дела.