«Давным-давно на крымском побережье не было никаких людей и только звери жили на полуострове. Особенно много было огромных и свирепых медведей. Как-то раз к побережью прибило обломки корабля, а среди них стая медведей обнаружила свёрток с маленькой девочкой. Вожак решил оставить ребёнка. Девочка росла среди медведей и была их всеобщей любимицей. Она стала красивой девушкой и своими чудесными песнями могла тронуть самое суровое медвежье сердце.
Однажды она увидела лодку на берегу, в которой лежал обессиленный юноша. Он сбежал из рабства в чужой стране, но слишком сильной была стихия, которая не дала доплыть до родных берегов. Девушка спрятала юношу и долгое время выхаживала его. Он же рассказал ей про свои родные края, где есть много людей, радостно живущих друг с другом.
Девушка была очарована юношей и его рассказами, и двое влюблённых решили уплыть вместе. Когда парень окреп, они изготовили парус для лодки и отчалили. Уже далеко были они, когда вернулись из долгого похода медведи. Увидев свою любимицу далеко в море, они рассвирепели и припали к воде, жадно пытаясь выпить всё море. Лодка закружилась, и её начало быстро тянуть к берегу. Девушка понимала, что её любимому грозит смерть, и она начала петь свои самые красивые песни, уговаривая медведей оставить их. Звери прекратили пить и завороженно слушали песни. Только вожак стаи не поднялся от воды, но и он прекратил пить. Так и остался огромный медведь лежать в море, глядя на удаляющуюся лодку. Долго он лежал… голова и туловище его окаменели, бока превратились в отвесные скалы и весь он порос лесной “шерстью”…»
Несомненно, и семья Раевского, и Пушкин любовались необыкновенной горой, но только ли ради этого прибыли туда генерал от кавалерии Николай Николаевич Раевский и сотрудник Коллегии иностранных дел Александр Сергеевич Пушкин? И какие они задачи решали там в течение целых трёх недель. Пушкин писал о тех днях: «В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностию неаполитанского Lazzarono (лаццароне – нищего, итал.). Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря – и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его, и к нему привязался чувством, похожим на дружество. Вот всё, что пребывание мое в Юрзуфе оставило у меня в памяти».
Кипарис сохранился до наших дней. Пушкин жил в мезонине дома градоначальника Одессы и генерал-губернатора Новороссийского края герцога Ришелье (1791–1822).
В поэме «Бахчисарайский фонтан» он посвятил этому райскому месту такие строки:
Из Гурзуфа путешественники направились верхом в Ялту, а оттуда в Бахчисарай.
Пушкин писал:
«Я объехал полуденный берег, и путешествие М. оживило во мне много воспоминаний; но страшный переход его по скалам Кикенеиса не оставил ни малейшего следа в моей памяти. По Горной Лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным, восточным обрядом. Мы переехали горы, и первый предмет, поразивший меня, была берёза, северная берёза! сердце мое сжалось: я начал уже тосковать о милом полудне, хотя всё ещё находился в Тавриде, всё ещё видел и тополи, и виноградные лозы. Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление. Тут же видел я и баснословные развалины храма Дианы. Видно, мифологические предания счастливее для меня воспоминаний исторических; по крайней мере тут посетили меня рифмы. Я думал стихами. Вот они: