Бледная девушка долго смотрела на Корделию, широко раскрыв серые глаза. Через некоторое время она опомнилась и отвернулась.

– Я не думала, что Чарльз приедет на бал, – заговорила Корделия, изо всех сил притворяясь, будто происходящее ей в высшей степени безразлично. – Если я правильно помню, завтра он уезжает в Париж?

– Да, рано утром, вместе с моими родителями. Думаю, Чарльз твердо решил не терять лицо и сделать вид, будто ничего особенного не произошло.

Джеймс больше не смотрел на Грейс. У него было немало времени, чтобы научиться изображать равнодушие, подумала Корделия; им уже приходилось сталкиваться с Грейс в свете, хотя в последний раз они видели его бывшую невесту на своей свадьбе. Джеймс никогда не смотрел на нее дольше нескольких секунд, не подходил к ней, даже для того, чтобы поздороваться, но Корделия теперь лучше угадывала его настроение и чувствовала, когда он думает о другой.

– Прошу прощения – мы отвлеклись от танца.

– А ты как раз блестяще подавал пример другим мужьям, – подхватила Корделия. Джеймс рассмеялся, но его смех показался ей горьким. Корделия оглянулась. Розамунда жестом пригласила Грейс присоединиться вместе с ней к группе незамужних женщин, но Грейс лишь покачала головой и пристально посмотрела в лицо Тоби.

Тоби взял Грейс за руку и увел танцевать, а Розамунда даже не успела возразить и смотрела им вслед, растерянно приоткрыв рот. Чарльз пожал плечами и отошел.

Корделия невольно смотрела на эту сцену во все глаза. Нет, книги по этикету не запрещали танцевать с хозяином дома, и неважно, помолвлен он, женат или свободен. Но присоединяться к танцующим посередине вальса было странно, и Грейс очень рисковала, попросив об этом Тоби, – а она определенно пригласила его на танец! Таким образом она могла нажить себе врагов среди приятельниц Розамунды.

Выражение лица Тоби только ухудшало ситуацию. Он смотрел на Грейс, не отрываясь, как зачарованный, словно никогда в жизни не видел такой прекрасной женщины. Если поступок невесты и задел чувства Чарльза, он этого не показал; он целеустремленно шагал через весь зал к Алистеру, который в полном одиночестве стоял у колонны. Вид у Алистера был усталый.

– В чем дело? – прошептал Джеймс. – Маргаритка?

Какая ирония, подумала она, он словно читает ее мысли. Ей стало грустно. Однажды Джеймс оставил ее посреди танца, чтобы подойти к Грейс, и вот теперь она, Корделия, собирается точно так же бросить его. Несмотря на то, что больше всего на свете ей хочется остаться.

– Алистер, – пробормотала она, отняла у Джеймса руку и, не оглядываясь, поспешила прочь. Она бежала мимо танцующих пар, задыхаясь, задевая юбки дам, и остановилась только у противоположной стены зала.

Чарльз уже подошел к Алистеру и с небрежным видом стоял рядом, тоже прислонившись к колонне. У Алистера было совершенно бесстрастное лицо – точнее, оно показалось бы бесстрастным тому, кто его не знал. Но Корделия заметила, что он напрягся, застыл в неестественной позе, а руки, спрятанные в карманах, сжаты в кулаки. Она сразу же поняла, что брат зол как никогда.

– Я знаю, ты тоже читаешь газеты простых людей, – говорил Чарльз. – И я подумал, что, может быть, ты обратил внимание на убийство, недавно произошедшее в Ист-Энде. На первый взгляд, оно не представляет для нас интереса, но некоторые детали…

Корделия, невинно хлопая ресницами, подошла к Алистеру. Она прекрасно сознавала, что на них смотрят, и ей не хотелось давать людям лишний повод для сплетен.

– Чарльз, – прощебетала она, изображая жизнерадостную улыбку, пожалуй, даже слишком жизнерадостную, – мне кажется, вы обещали держаться подальше от моего брата.