– А что такое тапочки?

Один из наших товарищей, который понимал по-русски немного больше, чем остальные, объяснил, что же это такое.

– Туфли, туфли! – кричал он на своем «свободном русском языке» и после этого пытался дать дополнительные объяснения.

Но солдаты Красной армии и так были поражены в самое сердце этим чудом. Многие из них не знали, что такое «туфли». Бедные черти! У них никогда не будет ни денег, ни возможности приобрести в советском «раю» для рабочих и крестьян пару туфель, даже если им вообще посчастливится вернуться домой с войны на своих ногах!

Триумф был полным. Можно было говорить о полном разгроме, потому что наши оппоненты казались абсолютно убитыми. Представляю, какое тепло почувствовала бы та старая женщина из Вестфалии, если бы следующей полевой почтой она получила письмо, где прочитала бы о той великой моральной победе, которую она помогла нам одержать.

Эти бедняги из Красной армии не хотели проигрывать. И начали говорить грубости и глупости. Стали спрашивать адреса девушек в Берлине, которых намеревались вскоре посетить, обещали нам обеспечить сносное существование в Сибири. Пулеметчик в нашем окопе расценил как последнюю каплю восклицание одного из русских: «Гитлеру скоро капут!»

– Эй, отправь новогоднюю открытку этому бандиту из Грузии, засевшему в Кремле. И скажи ему, что скоро мы снова отправимся на восток со своими «Королевскими тиграми». Тогда он уж точно заткнется! – выкрикнул он в ответ.

Эта «находка» по поводу «Королевских тигров», 69-тонных тяжелых танков, которые не брали ни русские, ни английские, ни американские снаряды[4], похоже, произвела эффект, потому что большевики снова «обмякли». Они предложили обмен рождественскими подарками. Особенно им хотелось поменяться с нами табаком и сигаретами. Но их махорка, что-то вроде трубочного табака, ужасная коричневая субстанция, которую нам приходилось иногда пробовать, когда не было другого выхода, и по которой мы начинали с презрением судить о России… нет, мы не хотели такого обмена!

– Очень хорошая марка папирос, «Авиатик», – выдал один из голосов, обращавшихся к нам с той стороны от железнодорожной насыпи.

«Авиатик» у русских считался одной из лучших марок табака.

– Хорошо! Получишь пачку прекрасного немецкого табака за четыре пачки своего «Авиатика», – решился один из наших товарищей, который уже долго тщетно пытался обменять пачку этого табака, пересушенного и мелкого, как пыль, у нас в роте. Но в любом случае этот табак был лучше, чем русская махорка, так что он собирался поступить с большевиками вполне по-честному.

Они оба выбрались из траншеи и приблизились друг к другу. Это была странная встреча между Востоком и Западом. Высокий солдат СС был одет в белый маскировочный камуфляж, он держался уверенно и невозмутимо, будто смерти и не существовало, как бы подтверждая старый девиз «morituri te salutant»[5]. Коренастый солдат Красной армии, внешне похожий внешностью на эскимоса, был в ватнике; он имел какую-то качающуюся, дерганую походку. Не успели они подойти друг к другу, как откуда-то с дальнего поста засвистела пуля: там наверняка не знали, что происходит, и не стали раздумывать, увидев две фигуры на снегу. Оба гигантскими прыжками бросились наутек друг от друга и под сопровождение вспышек с обеих сторон скрылись в укрытиях.

– Ну, теперь-то ты точно наделал в штаны! – сразу же крикнул кто-то вернувшемуся бойцу, попытка обмена которого закончилась так неудачно.

Но тот, очевидно испытывая чувство досады и злости за свой недавний страх, лишь невнятно что-то пробурчал в ответ, явно нечто непристойное.