Отдавая должное красочному описанию германского мемуариста, тем не менее, следует помнить, что, согласно документальных подтвержденний, обстрел берега происходил следующим образом. Первый залп с «Гебена» с большим недолетом накрыл пространство перед русской артиллерийской батарее № 4, второй у береговой черты, третий перелетел батарею № 4, а четвертый лег еще дальше, и только один из неприятельских снарядов попал в расположение батареи № 16 на Северной стороне, задев одно из орудий и воспламенив пороховые погреба. Часть снарядов, выпущенных с германского крейсера, легла на внутреннем Большом рейде, где стояли основные силы русского флота, а часть, долетев до берега, разорвалась вблизи морского госпиталя, земской школы, в Корабельной слободе, где оказались жертвы в количестве восьми человек и возле угольных складов. Осколки разорвавшихся возле госпиталя снарядов убили двух больных матросов и ранили восемь человек из числа пребывающих на излечении и персонала.

Запоздалый выход в море главных сил Черноморского флота, предпринятый его командующим Эбергардом, естественно, окончился безрезультатно: быстроходный противник не стал дожидаться возмездия и быстро ушел от столкновения.

«Гебен» счел за благо удалиться, правда, совершив на обратном пути еще несколько нападений на наши корабли.

Русский участник событий вспоминал: «В ночь с 15 на 16 октября 1914 года миноносцы 4-го дивизиона под брейд-вымпелом капитана 1-го ранга князя Владимира Владимировича Трубецкого находились в море, в дозоре, вблизи Севастополя. Утром, возвращаясь домой, миноносцы должны были произвести учебную минную стрельбу. В 2 часа ночи на флагманском миноносце “Лейтенант Пущин” было получено шифрованное радио Наморси: “Турецкие корабли внезапно атаковали в Одессе нашу базу. Война началась. Из Ялты возвращается “Прут”. В случае необходимости окажите ему поддержку”. Расшифровав телеграмму, князь тотчас приказал собрать миноносцы вокруг себя (сигналами Ратьера). Команды построились на палубах. В горячих и простых словах он объявил о вероломном нападении врага, обрисовал им обстановку театра войны и поздравил с началом компании. После молитвы “Спаси, Господи, люди Твоя” сыграна боевая тревога, разведены пары во всех котлах, заряжены торпедные аппараты боевыми минами. Сомкнутым строем кильватера дали ход в направлении мыса Херсонес»[8].

Начальник 4-го дозорного дивизиона эскадренных миноносцев князь Трубецкой с тремя своими кораблями предпринял смелую попытку атаковать могучий германский корабль, но потерпел неудачу. Германский участник морского боя вспоминал: «Примерно в десяти километрах от суши за кормой выныривают два маленьких, быстро приближающихся облака дыма. Миноносцы! Являются ли они предвестниками русского флота, который, возможно, сейчас к нам подходит? До сих пор изо всей эскадры никого не видно. На большой скорости оба черных силуэта идут в нашу сторону. Отчетливо видны высокие буруны перед форштевнями. Какая дерзость! Они в самом деле хотят предпринять попытку к нападению? Наши 150-мм орудия наводятся на миноносцы. Первый залп гремит над водой. Он ложится с недолетом. Но тут разрываются наши снаряды. Перед миноносцами встают водяные столпы. Теперь и там снова вспыхивают огоньки выстрелов. Напористые типы, – думаем мы. “Залп”! – “Огонь”! Над первым миноносцем поднимается маленькое белое облако дыма – первое попадание! Теперь еще одно – снаряд попал и в другой миноносец. Он сразу же разворачивается и, тяжело поврежденный, отходит к побережью. С его товарища хватит! Над водой высятся только мостик и высокий бак – спутник бросает его на произвол судьбы»