В голове Ирины закружились картинки из модных журналов о красивой жизни, где всегда были обильно представлены изысканные интерьеры фешенебельных апартаментов. И переустроить всё ей хотелось не потому, что не нравится, а из-за неприязни. Соперница должна исчезнуть полностью, о ней не должна напоминать ни одна мелочь. Исчезнуть должны не только реальные вещи, но даже воспоминания. Об этом она обязательно позаботиться.

Пока Ира витала в облаках, Артур раздумывал, как выкручиваться из ситуации, в которую он вляпался. Ни о каком разводе даже мыслей не могло быть, да и квартира не только записана на жену, но и куплена на её деньги. Он лишь статист, долгие годы ублажавший строптивую и властную даму, получившую когда-то из рук влиятельного отца могущественную рекламную империю, которая подчинила себе всех в этом неоднозначном бизнесе. И дочь не просрала полученные активы, а многократно приумножила их. Поэтому его интрижка могла наделать много шума, и Николай уже пожалел, что отдался на растерзание этому ангелочку, стоящему далеко идущие планы и верящему, что рядом находится идеальный мужчина, способный решить все проблемы и превратить их жизнь в непрекращающийся праздник, на зависть всем, кто не верил и потешался над стремлением глупой девочки стать, наконец, счастливой.

3

Семь страстных ночей, проведённых с неутомимым Жаком, окончательно лишили сил и опустошили счёт. Светлана, всё то время, пока юноша ублажал её плоть, не закрывала окна в своём номере, наслаждалась одновременно шумом прибоя, многоголосьем фестивального бульвара Круазет и стонами чернокожего альфонса, безукоризненно выполняющего свою работу. Она обожала эти поездки, и раз в полгода обязательно устраивала себе такой сексуальный марафон на фоне какого-нибудь кинематографического действа, даже придумала словечко, которое полностью отражало суть происходящего – "пофестивалисть".

В этот раз Светлана "пофестивалила" от души, мало того, что ей удалось выпить по бокальчику "Кристалла" с Жираром Депардье и сделать селфи в обнимку с Квентином Тарантино, так ещё она вместе с Жаком посетила пару ночных показов альтернативного фестиваля, которые так сильно раззадорили, что некоторые увиденные на экране сцены, они попытались воспроизвести, и надо сказать, не безуспешно. Светлана даже удивилась своей способности оставаться гибкой и ненасытной, несмотря на годы, статус и комплекцию.

Жак проводил её до аэропорта, заботливо положив в сумочку пачку фестивальных буклетов.

– Чтобы правдоподобно врать, – промурчал он, дыша своей мадам в ухо.

Светлана достала из кошелька последние 500 евро, смяла и затолкала Жаку за пояс.

– В следующий раз приеду на дольше, смотри не подхвати какую-нибудь заразу.

– Я вообще всё это время никого любить не буду.

– Ну это слишком… Люби сколько хочешь, но только помни о своей ненасытной кошечке, которая платит тебе за любовь охуенные деньги.

Болтая о всяких глупостях, они добрались до паспортного контроля, без стеснения поцеловались взасос и он отпустил её руку. Через мгновение раздался щелчок печати пограничника, и Светлана, оглянувшись, нашла взглядом своего возлюбленного, он помахал ей, и растворился в толпе пассажиров. Жак подошел к огромному окну, которое выходило на взлётное поле, достал из штанов смятую купюру, разгладил ее, приложив к стеклу, после чего ещё долго смотрел, как взлетают самолёты, выискивая борт с надписью "Аэрофлот". Давно в его объятиях не было такой страстной и такой щедрой женщины. Ему даже показалось на мгновение, что он влюбился, чего делать не должен, ведь его задача не любить всех, всех кто платит, а делать так, чтобы они любили его.