Джеймс неподвижно лежал под одеялом, скрестив руки за головой и разглядывая потолок, он слишком устал и не мог заснуть, он не переставал думать о кошмарных часах, которые он провел в ожидании Гарри. Он услышал, как на нижнем этаже выключили телевизор и медленные, легкие шаги жены прошагали по лестнице. Ева вошла в спальню, убрала заколку из волос и положила на комод, взяла расческу и ночную рубашку и, не взглянув на Джеймса, направилась в ванную. Он проследил за ней глазами, пока дверь ванной не закрылась, и только тогда с досадой ударил кулаком по подушке жены. Ева давно перестала переодеваться перед ним, с годами их близость и интимность утратились, и они все реже занимались любовью, Джеймс даже не помнил их последнего раза. К тому же Ева всегда предпочитала заниматься любовью в темноте, словно чего-то стыдилась, а Джеймсу это никогда не нравилось. В конце концов, как по немому согласию, он перестал домогаться ее, а она начала отказывать, без трагедий, и Джеймс смиренно подумал, что, наверное, вся вина в их больше не уживающихся гормонах. Вдруг ему пришло в голову сравнить свою жену с богомолом: также как самка убивает самца после совокупления, необходимого лишь для размножения, Ева после появления Гарри убила их отношения. Раздраженный собственными мыслями, Джеймс фыркнул и повернулся на бок, вновь пытаясь заснуть, Ева вошла в спальню, разбирая волосы руками и распутывая скатавшиеся волосинки. Она положила расческу на комод, еще раз взглянула на себя в зеркало и забралась под одеяло.

– Спокойной ночи, – сказала она, выключая свет, и повернулась к нему спиной.

– …спокойной ночи? – откликнулся Джеймс, включая свет, Ева нервно взглянула на него.

– А что, чего еще? Я без сил, я хочу спать!

– И ты так невозмутима? Нашего сына полтора дня не было дома, он вернулся в рваной одежде и со сломанными очками, а на теле даже ни царапины. Более того, он к тому же не помнит ни где был, ни что делал все это время, мы искали его по горам и по долам и даже следа не нашли. Вдруг он появился, также как исчез, как по волшебной палочке, а у тебя все хорошо? Ничего не случилось? И ты мне только «спокойной ночи» и можешь сказать?

– Ну а что теперь надо делать? Хочешь в ФБР звонить, чтобы они объяснили? Мой сын вернулся, и мне этого достаточно, и ты тоже успокойся!

– Я не могу, – пробормотал Джеймс, тряхнув головой. Ева устало вздохнула.

– Наверное он потерялся, может нашел какой-нибудь сеновал или охотничью заимку и там проспал всю ночь. И может не хочет нам говорить из-за боязни что мы разозлимся, – предположила она миротворческим тоном, потянувшись к выключателю.

– Когда он сказал, что ничего не помнит, он не врал! – настаивал Джеймс.

– Ты это точно знаешь?

– Ты тоже знаешь, что Гарри не врет! И в любом случае, это все меняет, нам придется пересмотреть насколько доверять ему и сколько ему предоставлять свободы! Это огромный шаг назад, – огорченно заключил Джемс.

– Ну зачем ты так? По-моему, ты преувеличиваешь.

– По-твоему, преувеличиваю? А вдруг он опять исчезнет, вдруг в следующий раз нам так не повезет, и мы его больше не увидим! Знаешь сколько людей бесследно пропадает каждый день?

– Он больше не исчезнет, не сомневайся! – отрезала Ева решительным тоном. Джеймс поразился ее крайней уверенности и взглянул на нее с любопытством.

– Я хотела сказать, что, по-моему, это всего лишь детская выходка, не думаю, что он исчезнет снова… и, между прочим, откуда тебе знать, как я себя чувствую? Я страшно устала, я тоже ночь не спала, как и ты! Выключи, пожалуйста свет, я очень хочу спать!