– Хватит! – потерял терпение президент, он не желал воображать картины очередных катастроф. – То есть, вы говорите, что нам надо надеяться на дальнейшее увеличение сейсмической и вулканической деятельности, чтобы Земля, скажем так, «сбросила магму»? Надо надеяться, что вместо одной чудовищной катастрофы будет происходить много крупных стихийных бедствий?

Доктор Хоуп поднял брови, как бы говоря «решайте сами».

– Если я не ошибаюсь, вы сказали, что пик солнечной активности недалек? – спросил президент, вновь овладевая инициативой.

– Он наступит недели через две, максимум через три. Может раньше, – подтвердил ученый.

– Насколько вероятна возможность, что Солнце поведет себя как микроволновая печь, и наступит большой финал?

– Такая возможность, думаю, невелика, но я не могу утверждать точно, у нас нет подобных примеров, которые мы могли бы изучить. Прогнозировать не совсем научно, но если вы требуете рискнуть и назвать цифру, то я безусловно сказал бы пятьдесят на пятьдесят.

– И то, что есть возможность одна к двум, что человечество погибнет, это вам кажется немного? – недовольно заметил Росс. Ученый развел руками.

– Какое-нибудь оповещение будет? – спросил у него президент.

– Предзнаменование, самое большее за четыре-пять дней до конца. Внутреннее давление в магматических камерах увеличится экспоненциально, часть его энергии перейдет в астеносферу, и последствия будут крайне ощутимы. Землетрясения и извержения вулканов будут происходить непрестанно одно за другим, но процесс все же будет довольно медленным. Первое настоящее предупреждение поступит от больших водных бассейнов, вода начнет испарятся сначала из озер и рек, а затем из морей, с быстро нарастающей скоростью и интенсивностью. Когда испарения столкнутся с холодным воздухом в верхних слоях атмосферы, они обрушатся на землю в виде неистовых ураганов. После выпадения вода тотчас вновь начнет испаряться, и весь цикл будет повторятся с нарастающей силой. Живые существа при этом…

– Живые существа, вы сказали? – прервал его Росс, он не был уверен, что понял.

– Я так и сказал. Вот мы, например. Мы состоим из воды на семьдесят процентов, что, по-вашему, произойдет с нашими телами в данной ситуации?

– Вы хотите сказать, что мы взорвемся как тот шарик в микроволновой печи?

– Такая опасность есть. Я не сказал, что все так и будет, но если все будет происходить именно так, то не найдется на Земле ни одного безопасного места, где спрятаться, если вы это хотели знать.

– И что мы можем сделать? – спросил президент у Бенджамина Хоупа, в первый раз с того момента как нога ученого ступила в Белый дом в голосе президента послышалось нечто похожее на скромность. Ученый удивленно посмотрел на него, ему не верилось, что президент и вправду задал ему этот вопрос. Президент тотчас пожалел, что спросил. Доктор Хоуп добивался приема давно, утверждая, что собирается представить на рассмотрение жизненно важные вопросы, но президенту каждый раз удавалось отклонить встречу.

– Что можем сделать? – откликнулся доктор Хоуп, президент кивнул и приготовился позволить ему разбередить рану. Хоуп мог упрекнуть президента во многом, он мог, как минимум, напомнить ему о его поверхностном подходе к требованиям Хоупа, и о многочисленных отказах в приеме.

– Что до меня, то я сегодня вернусь домой и проведу вечер в семье, и сделаю все возможное, чтобы благодушно встретить Рождество, которое может стать последним, – спокойно ответил Хоуп, не вступая в полемику. Президент удивленно посмотрел на своих сотрудников, те пожали плечами, президент перевел испытующий взгляд на Хоупа, такого ответа он совсем не ожидал. Хоуп понимающе кивнул, он знал, что президент имел в виду, что можно попробовать сделать по какому-то конкретному вопросу, и на минуту задумался.