Джо кивнул головой, но в глубине души был недоволен, его давно не выпускали на задание из-за возраста, а ему сидеть в четырех стенах вовсе не хотелось. К тому же, Элен посадила его за компьютер, а Джо его терпеть не мог: пальцы у Джо были толстенными, и он все время ударял по двум кнопкам разом. Джо покорно подумал, что у него нервы не выдержат, но протестовать не стал: знал, что бесполезно.

– А ты, Синди, позвони в телефонную компанию и спроси, не осталось ли у них записи анонимного звонка, наша-то почти неразборчива. Звонили из телефонной будки, если она из тех, что они мониторируют, у нас будет над чем работать.

Гарри уже давно вернулся собирать макет, а Джеймс был настолько поражен его недавним поведением, что не мог сосредоточиться на своих ненаглядных цветах. Он бросил взгляд на только что распрямленные стебельки и счел, что вышло паршиво, ему даже на миг захотелось окончательно перетоптать все растеньица, чтобы сорвать зло. Кроме того, у него не проходила головная боль, она даже усилилась, и в висках колотило. Джеймс понял, что у него не то настроение, чтобы заниматься клумбами, и решил пойти привести себя в порядок, а потом они с Гарри пойдут наконец за новыми очками. Джеймс подумал, что он эгоист: за очками надо было давно уже сходить, он посмотрел на часы и посчитал, что, если они пошевелятся, все-таки успеют в магазин до закрытия. Он наклонился собрать инвентарь; складывая его в деревянный ящик, он остановил взгляд на круглой клумбе с фиалками и поразился: цветочек, который потрогал Гарри час назад, практически воскрес. Тонкий стебель окреп, почти весь выпрямился и тянулся к небу, перевязки, удерживавшие его на колышке-опоре, ослабли, листочки и лепестки снова развернулись и сделались гладкими и блестящими, живыми. Джеймс подумал, как это может быть, и в тот же момент уловил движение в леске позади изгороди, что-то вроде черной тени стремительно промелькнуло меж кустов. Он вскочил на ноги и долго всматривался в точку, где, как ему показалось, промелькнула тень, но ничего необычного не увидел. От стремительного вскакивания у него вдруг закружилась голова, а в висках застучало еще сильнее.

«Вчерашняя передряга слишком сильно на меня подействовала, у меня галлюцинации начинаются», – подумал Джеймс, он вновь склонился над ящиком с инвентарем, но внезапное чувство, что он не один, охватило его снова. Джеймс вооружился тяпкой и медленно направился к опушке проверить, но убедился, что лес стоит совершенно неподвижно. «Слишком неподвижно, – подумал Джеймс, – ни одна птичка не поет, даже кузнечики не стрекочут». И ему показалось, что далеко вдали слышится глухой рокот черного «Блэк Хока», который до этого пролетал над крышей дома. Ему разом вспомнилось охваченное ужасом лицо Гарри и его слова, Джеймс обернулся на дом и заметил, что входная дверь открыта. С нехорошим предчувствием, он бросил тяпку и собрался бежать к дому, но, не сделав и шага, Джеймс почувствовал, как что-то укололо его в шею и что он теряет силы: секунду спустя тело его без чувств рухнуло на землю.

Просидев пару часов над листками бумаги и фотографиями, записями и каракулями, Элен отправилась в раздевалку и сняла форму, она надела шорты, майку и кеды. Сейчас она бежала на беговом тренажере вот уже несколько минут и не сводила глаз с разбросанных по полу бумаг. Бег на тренажере стал ее привычкой, когда ей надо было уединиться и поразмышлять, найти идею, и чаще всего этот прием оправдывал себя. Но на этот раз хорошие идеи словно не хотели приходить, и Элен без конца думала, как ей быть, как разрешить граничащую с абсурдом загадку. Пока ей зацепиться было не за что, ни одной улики. Первый осмотр места преступления, если это было преступлением, проведенный Бенелли, ничего не дал. Рядовой не обнаружил никаких отпечатков ни обуви, ни колес, которые не принадлежали бы убитым или их машине, не было ни лоскутка ткани, ни волосинки, ничего, что хоть как-то могло указать на след, на то, что делать дальше, на личность. Звонок в местную телефонную компанию оказался безуспешным, потому что анонимное сообщение был настолько коротким, что невозможно было определить из какой будки звонили, поэтому нельзя было выехать на место и попытаться снять отпечатки пальцев. Кроме того, у них не было годной записи, поскольку звонивший закамуфлировал голос, и было даже невозможно различить, женщина или мужчина говорил тем хриплым шепотом. Все, что было у Элен, так это никудышная запись звонка, которую надо отправлять в лабораторию, чтобы там попробовали очистить ее, а на это уйдет несколько дней. Кроме того, ей не давало трезво размышлять тягостное ощущении нереальности, охватившее ее из-за бессонных ночей, из-за двухдневного исчезновения Гарри, из-за леденящей картины двух бездыханных светящихся тел, которая не выходила у нее из головы. И еще: появление такого же странного светящегося порошка на велосипеде сына Джеймса указывало на то, что между двумя происшествиями есть непременно какая-то связь, но Элен совершенно не удавалось понять какая именно. Мысль о порошке – да и пот на лбу – заставила ее почесать палец. Элен взглянула на палец и увидела, что Стивенсон был совершенно прав, палец выглядел скверно: на кончике, на первой костяшке образовалось что-то вроде гноя, но никакой жидкости не сочилось, более того, палец будто быстро отсыхал, как неживой придаток. И все же, судя по боли и зуду, мизинец вовсе не был мертвым. Элен пообещала себе показать его как можно скорее врачу, чесанула палец еще раз, сдержав болезненный стон, и принялась размышлять. Во-первых, она подумала, что, вероятно, Гарри наткнулся на трупы или даже стал свидетелем двойного убийства, он в ужасе убежал и спрятался неизвестно где. Позднее, несколько часов спустя он набрался храбрости, вышел из укрытия и вернулся домой. На деле это предположение казалось ей слишком простым, но в противном случае Гарри оказывался замешанным в убийство более непосредственно и глубоко. Поразмыслив, Элен решила, что это невозможно и что все наверняка было по-другому, но как она не старалась, никаких других версий ей в голову не приходило. Утром у нее не раз возникало желание позвонить Джеймсу, она уже поднимала было трубку и начинала набирать номер, но каждый раз вновь клала ее, думая, что после вчерашних треволнений, у него сейчас другое в голове. К тому же, зная его, Элен отлично понимала, что не позднее завтрашнего дня она увидит Джеймса на работе, и приказала себе не беспокоить его. Прикинула также, не осмотреть ли самой место преступления, но прекрасно понимала, что только потеряет время, поскольку хоть Бенелли и зануда, но все же ищейка что надо. Если там есть что-нибудь заслуживающее внимания, при повторном осмотре, которое он проводит в этот момент, оно от него не ускользнет. Вся душа Элен надеялась, что судмедэксперт ошибся, и что токсикологический анализ покажет, что пару убил новый синтетический наркотик, неизвестный и летальный, потому что иначе представшая ситуация была слишком запутанной, и Элен боялась, что концов она никогда не найдет. Приглушенное бурчание в желудке сообщило ей, что подошло время обеда, но после участия в двойном вскрытии думать о еде ей вовсе не хотелось, она знала на девяносто девять процентов, что выблюет всю еду. Опыт научил ее, что, если она немного потерпит, выделяемые желудочными соками газы заполнят желудок и на время создадут ощущение сытости, и решила терпеть. Элен выключила тренажер и сделала несколько упражнений на растяжение мышц; полицейский участок практически опустел, и после душа и пары звонков она решила вздремнуть. Но, собирая листки, она вновь всмотрелась в фотографии светившихся трупов, и в голову ей пришла идея. Элен нажала на кнопку переговорника.